— Сейчас не время для шуток! — эмоционально воскликнул Гастон в ответ.
Затем он вздохнул и расслабил напряжённые плечи.
— Послушай, Эльза. Человек, который однажды пытался полететь в космос, потерпел неудачу и стал звездой, украшающей луну! Никто до сих пор не преуспел!
— Знаю.
— Тогда почему ты вознамерилась сделать то, что тебя убьёт?!
— Потому что верю, что я смогу.
— Ты просто хочешь выделяться! Ты не можешь рисковать жизнью ради такой глупости! И не только это! Ты доставляешь хлопот армии и разносишь хаос по стране!
— Причём тут вообще армия и страна?
— Ты хоть раз задумывалась, что значит смерть людей?! Ты будешь убивать людей, которые не имеют к этому отношения!
— Тогда почему ты продаёшь оружие?!
— !..
Это было резкое, болезненное заявление.
Гастон начал отвечать, но остановился.
У него есть причина продавать оружие: дочь. Но он не мог этого произнести. Иначе его слова вместят в себя мрачное значение.
…Не будь Эльзы, я бы не стал продавать это смертоносное оружие.
Вот к чему всё сводилось. Что бы он ни сказал, это прозвучит как отговорка.
Ему не оставалось выбора, кроме как принять её следующее заявление в лоб.
— Все делают то же самое!
Плечи Гастона дернулись, словно от спазма.
Он не знал, что сказать.
В то же время Эльза зашевелилась. Девушка медленно присела, опустилась на одно колено, и поправила полы юбки. Она приложила одну руку к телу, наклонилась вперёд и поклонилась головой.
Её действие прошло без колебаний. Это был заготовленный и отточенный акт.
В благородном этикете, рыцарь таким образом выражал благодарность своему правителю, но подобное действие не встретишь теперь даже в королевских дворцах.
Вскоре она подняла голову. Её лицо сковало спокойствие и неподвижность.
— Прошу прощения, что прерываю твой напряжённый график.
Её тон звучал расслаблено, и она не остановилась.
Не в силах что-либо сказать, Гастон прикусил губу и слушал голос своей дочери.
— Казалось бы, я многого прошу, но это для меня очень важно. Два человека поставили на кон свои жизни, и это поможет мне решить, что делать со своей.
— …
— Я прошу тебя, как президента Компании Брюера, предоставить мне своих рабочих. Умоляю.
После этого она немного приподняла голову.
— Мне честно хотелось бы справиться самой, но я не смогу добраться до космоса в одиночку. Я прошу не только тебя. Я прошу помочь всех!
Слушая безудержную интенсивность её голоса, Гастон непроизвольно спросил:
— Думаешь, все будут работать ради тебя?
— Не ради меня! Ради того, что я хочу сделать! Ради полёта в космос!
— Мм…
Гастон на это помрачнел.
Он осознал, что её желание выходит за рамки простого эгоизма.
Его дочь пыталась вести других и достичь цели.
Он осознал, что её действие можно также выразить словом «бизнес».
Однако осознание этого факта означало признать, что Эльза на одном уровне с ним. И это значило позволить дочери его оставить.
…Могу ли я сейчас это позволить?!
Чтобы удержать её здесь и проверить, он задал один последний вопрос.
— Ты говоришь, что можешь пожертвовать другими, как и я?
Прежде чем ответить, девушка встала, и их глаза оказались на одном уровне.
— Я просто верю в возможность достижения космоса. Это испытание включает в себя возможность моей неудачи.
Отвечая, Эльза выдала ненадёжную, но в то же время волевую улыбку.
…Она боится?
Тот, кто готов пожертвовать другими, должен помнить о возможности собственного провала. Гастон знал, что сделки велись по такому принципу.
Она жертвует другими и собой, чтобы привести в движение огромное количество людей и достичь собственной цели.
Теперь у нее есть цель. Если такой человек зашевелился, его не остановить. Так же как Гастон не прекращал продавать оружие, что бы Эльза ни говорила.
…Понимаю.
Он закрыл глаза и с облегчением вздохнул.
И произнёс слова своего решения:
— Если я откажусь, ты побежишь искать помощи по округе, разве не так?
Часть 7
Небольшую комнату для опросов окружали белые стены без окон. Там была лишь одна металлическая дверь, большой стол и стулья.
С одной стороны сидел следователь со скрещенными руками.
С другой — Вальтер и Пауль. Когда dp-XXX бесследно исчез во тьме, их отвязали от стульев.
— Хм.
Со своим привычным выражением лица Вальтер промычал и поднял взгляд:
— А-а… уже почти 24-е, правда?
Чтобы добавить внутреннего напряжения, в комнате для допросов не было часов.
Пауль глянул на Вальтера.
— Ты можешь определить который час?