– Эй, Дикий! С тебя монета! Опять нам ничего не сказали про колдуна.
Руни – самый молодой из нас, даже младше меня, вечно улыбающийся жизнерадостный парень. Громадный, даже по меркам тяжелой пехоты, кудрявый, румяный – в общем, кровь с молоком. Временами малость дурной, но не по злобе, а по искренней наивности. Говорит, что записался в солдаты добровольно, спасаясь от гнева генерал-губернатора, с чьей дочкой Руни исследовал горизонты плотских удовольствий.
На его возглас я лишь повел плечом, лязгая железом. Настроение с утра не задалось и меньше всего хотелось пререкаться.
– Конечно, не сказали, они никогда не говорят, – откликнулся Пикси, скаля из-под пышных усов крупные, как у коня, зубы. – Кто ты такой, чтобы тебе о таком докладывали?
Пикси – он же Паскаль Бордо, типичный представитель лихого северного побережья. Обветренный, косматый и угрюмый, всегда осторожен, всегда старается подстелить соломку наперед. Он не то бывший моряк, не то пират, не то каторжанин – о его непростом прошлом говорили длинные рубцы от плетей во всю его широкую спину, и корявая самодельная татуировка на плече, в которой угадывается не то слишком располневшая русалка, не то терпящий бедствие корабль.
– А чего тебе тот колдун? – прогудел с характерным восточным акцентом стоящий в передней шеренге Ариф. – Что он есть, что его нет – один хрен в атаку идти.
Ариф – наш дед, старый пустынный ящер, ворчливый и скрипучий. Ветеран былых компаний, воевал еще при старом короле. Говорит, что двоюродный сын Халазирского шейха, предательски проданный мятежниками в чужую армию сроком на сто лет. Но ему никто не верит, потому как, судя по морщинистой роже Арифа, сто лет давно уже миновали.
– Эй, давайте потише, пожалуйста! – прикрикнул обернувшийся к нам знаменный. – Очень отвлекаете!
Знаменный Зыря, он же Реджинальд Зебедия, правая рука капитана – бастард какого-то мелкого барона, решившего, что его незаконнорожденный отпрыск будет неплохо смотреться в доспехах подальше от родного дома. Королевская армия предоставила такую возможность, и вскоре Зыря уже размахивал сигнальным знаменем впереди шагающего строя. Мужик он, в целом, неплохой, но временами вспоминает о своем псевдодворянском происхождении и пытается получить особое к себе отношение. А еще порой склонен к чрезмерному занудству и беспричинному унынию.
Еще у нас есть Вампир, Пузо, Гробовщик, есть оружейник Пепел и капелан Райт, есть интендант Каркар и хирург Зельц. Всеми нами руководит капитан Гримальд по кличке Мертвец.
Нет смысла всех перечислять, все равно с ходу не запомните. Нас тут три сотни в три шеренги, все в одинаковых доспехах, с пиками, мечами и щитами.
– Слышишь, Дикий? Монету! – хохотнул Руни. – Не забудь!
Я многозначительно посмотрел на него, потом на летящий в нас огненный шар. Тяжело вздохнул, опуская забрало.
День предстоял долгий.
Тот же день. Немногим позже
Ненавижу колдунов. Понимаю, что без них в современной войне никак нельзя, но как было бы чудесно, кабы этих самодовольных индюков вовсе никогда не было. Тот же дракон или кракен – да, тварь весьма мерзкая, смертоносная, но ее хотя бы видно, ты можешь предугадать атаку, попытаться как-то противостоять ей. А с колдунами сплошные сюрпризы – то огненный дождь, то земля разойдется под ногами, то зловонным облаком накроет, от которого кровавый понос одолевает. И не достать-то этих гадёнышей никак, сидят себе в тылу под навесами, губами шевелят и шербет кушают. Хорошо, если у нас есть свой колдун, который прикроет и сам в ответ ударит, а если нет, то жди и молись чтобы вражеская сволочь в золотой мантии побыстрее выдохлась.
У нас колдун нашелся, хотя и подключился поздновато, много наших успело полечь. Шарахнул так, что первые ряды вражеской пехоты попросту сгорели в пляске цепных молний, а остальные принялись блевать прямо сквозь забрала.
– В атаку! – заорал Зыря, размахивая знаменем.
Признаюсь, обожаю момент перед самым началом драки. Это такое пресловутое затишье перед бурей, ожидание прыжка с обрыва, кристаллизованный до физической ощутимости момент! Ты видишь глаза противника, успеваешь оценить броню, хват оружия, манеру движения, успеваешь сообразить как лучше ударить, с чего начать. Но потом хрупкий барьер проламывается – и ты бросаешься словно лавина вперед, сокрушая все на своем пути, не чувствуя боли и страха!
В такие минуты я по настоящему счастлив!
Спасибо, батя! Мне понравилось в армии!
Тот же день. Ближе к вечеру
Уперлись мы возле подлеска у переправы. По ту сторону горбатого моста оказались довольно упрямые ребята и мы с ними закусились всерьез, только щиты трещали. Какой-то особенно ловкий шельмец с той стороны приспособился дубасить моргенштерном во вторые ряды, да так, что шипастый шар прилетал аккурат мне по шлему. Я уже начал дуреть от набатного гула в голове, как меня выручил Пикси, метко урезонив супостата ударом копья.