— Например?
— Такими, что способны изменить мир. Чем угодно — от искусственного интеллекта до медицинских исследований и квантовой физики. Часто говорит: «Единственное, что люди пока не усовершенствовали, это они сами». Считает, что время уже настало, что нас ждет квантовый скачок. Готов даже себя предоставить в качестве подопытного кролика.
— Чем его заинтересовала CityForge?
— Он говорил, что третий мир имеет шанс выжить только за счет улучшения условий жизни в городах.
Пейтон насторожилась.
— Выжить?
— Это его слова, не мои. Мол, если третий мир не догонит остальных, произойдет грандиозная катастрофа, событие, угрожающее вымиранием человечества как вида. Именно поэтому, говорит, наша работа так важна.
— Интересно. Почему он так думает?
— Из-за отсутствия космического мусора.
— Космического мусора?
— Зондов других цивилизаций. Разговор шел за ужином, может, он выпил лишнего… — Лукас запнулся. — Нет, кажется, он совсем не пьет. Ну да ладно… Десмонд говорил, что самое настораживающее открытие в истории человечества — это неразрешимое противоречие между двумя фактами: с одной стороны, Вселенной миллиарды лет, с другой — поверхность Луны не усеяна обломками зондов передовых цивилизаций, существовавших до нас.
Пейтон ничего не поняла.
— Как все это связано с угрозой события, способного уничтожить человечество?
— Я и сам не знаю. Десмонд говорил, что он и еще несколько человек — единственные, кому известно, почему в космосе нет мусора. И что вскоре они испытают свою гипотезу на практике. Честно говоря, он вещал загадками. К тому же он нас сразу очаровал, и мы не задавали лишних вопросов. В его присутствии хочется замолчать и слушать. Чек на сто пятьдесят тысяч долларов тоже чего-то стоит, поэтому мы слушали да кивали. — Лукас сделал паузу. — А почему вы расспрашиваете о Десмонде? Он как-то с этим связан? Он тоже заболел?
— Пока не знаю, — задумчиво ответила Пейтон.
— Мы заразились через еду? Выходит, люди в Северной Каролине тоже болеют?
— Нет. Есть надежда, что это локальная вспышка. Просто я стараюсь ничего не упустить. Ты нам очень помог, Лукас. Я скоро вернусь, хорошо?
Выйдя из больницы, Пейтон, Йонас и Ния осторожно сняли защитные костюмы и перешли в другую палатку, где Пейтон стащила с себя мокрую от пота футболку и обтерлась полотенцем. Подняв глаза, она увидела, что Ния — тоже раздетая и вспотевшая — пристально на нее смотрит. Йонас переодевался в сухую одежду, отвернувшись от женщин.
— Вы собираетесь ввести ZMapp мистеру Тернеру? — спросила Ния, не моргая глядя на Пейтон.
Та выдержала взгляд.
— Может быть.
— Я хочу получить дозу для доктора Кибета.
Теперь до Пейтон дошло, почему чиновница Министерства здравоохранения Кении настаивала на встрече с местным доктором. Нуждающемуся труднее отказать в просьбе, если знаешь его лично.
— Я не…
— Дозу я введу сама. Я лишь прошу дать мне лекарство, которое может спасти ему жизнь. Если мы не спасем его или хотя бы не сделаем все возможное для этого, будет очень трудно убедить других подвергать себя опасности. Кроме того, это было бы справедливо в отношении человека, который уже не раз рисковал собой еще до появления на его пороге больных американцев.
Пейтон натянула сухую футболку.
— Мне надо позвонить.
Она вышла, прежде чем Ния успела что-либо сказать.
В главной палатке Пейтон застала Ханну, сидящую с ноутбуком за длинным столом. Молодая врач, завидев начальницу, поднялась.
— Результаты есть?
Ханна утвердительно кивнула.
— Ни одного положительного на Эболу. Я брала пробы крови и слюны, как вы говорили.
— Хорошо. Я сейчас вернусь. Приготовь пробы к транспортировке.
В Мандере часы показывали 8:37 утра, в Атланте — 12:37 ночи. Пейтон надела на телефон спутниковую насадку и набрала номер Эллиота Шапиро. Она не любила тревожить коллег по ночам, но иного выхода не было.
— Д-да, — отозвался сонный Эллиот.
— Извини, что разбудила.
До Пейтон донеслись шорох постельного белья, шлепки босых ног по полу, стук закрываемой двери.
— Ничего страшного. Что у тебя? — спросил он приглушенным голосом.
— Это не Эбола. Кенийцы всех проверили. Мы тоже.
— Каковы симптомы?
— Классические для филовируса. Если бы не результаты анализов, я бы подумала на Эболу или Марбург. Но эта штуковина распространяется быстрее Эболы. Смертность, похоже, очень высока. Пока еще никто не выздоровел.