— Я и сама не могу поверить, что их осталось несколько штук.
В свое время мы с Лью когда-то перебили немало этих тарелок. Падая на выложенный плиткой пол, они разбивались на миллионы острых как бритва осколков, которые можно было нащупать лишь босой ногой. Мною владела странная ностальгия по отношению ко всему, что было в нашем доме и на что я раньше, когда рос в нем, не обращал никакого внимания: к дешевой посуде, пластиковой мебели, тонким ковровым покрытиям в коридоре. Любая новая вещь в доме — вроде корзины для журналов возле отцовского кресла — производила на меня подозрительное впечатление, словно женщина-незнакомка, напялившая банный халат моей матери.
Мать закрыла посудомоечную машину, но включать не стала — агрегат все равно не станет работать, пока не нагружен полностью.
— Что случилось, Дэл?
Первый нетрадиционный вопрос, который каждый из нас задал друг другу сразу после того, как я приехал. Что-то вроде стартового пистолета для настоящего разговора.
У меня имелся план. Начать следовало с дорожной аварии. Намекнуть на стресс, в котором я пребывал. Затем завести речь о клинике — придется рассказать, потому что мать рано или поздно узнает о моем лечении, — но это следует сделать так, будто я сам решил лечиться. Конец сюжета.
— У меня была скверная зима. — Мать никак не отреагировала на это, ожидая, что я продолжу. — Первый же снегопад, и меня занесло на дороге, я врезался в дорожное ограждение и… — У нее вырвался удивленный вздох, но я продолжал говорить. Слава богу, что я воздержался от слова «протаранил», а я ведь именно протаранил дорожное ограждение. — Но со мной все было в порядке, к счастью, все обошлось. Я лишь ободрал ладони, когда раскрылась подушка безопасности. Правда, машина здорово пострадала. И у меня возникли неприятности.
— К тебе снова вернулись шумы? — спросила она.
Я открыл было рот, но тотчас плотно сжал губы. Хватит. План выполнен.
Когда я был подростком, со мной в бассейне произошел один неприятный случай, после которого я стал слышать шумы. Именно так я называл их, да и все в семье тоже. Но если быть точным, то это были даже не звуки. Я не слышал ни голосов, ни жужжания, ни музыки, ни криков. Это было нечто иное, физически осязаемое. Я чувствовал движения, вибрацию, что-то вроде скрежета отодвигаемого стула, ударов кулаком по столу. Ощущение было такое, будто в голове у меня кто-то пытается сокрушить прутья клетки.
Но все это было слишком сложно объяснить, даже самому себе.
— Скажи, дорогой, — мать полотенцем вытерла руки и прикоснулась ладонью к моему затылку, — когда ты слышишь их? Ночью, когда ты устал?..
— Трудно сказать точно. Они внезапно появляются и исчезают.
— Сразу же?
— Бывает, что сразу.
Еще одна ложь. Каждые несколько минут я ощущал головокружение, мне казалось, что я вот-вот упаду, затем следовало нечто вроде скрежета когтей, как будто енот грызет картонную коробку.
Мать внимательным взглядом изучила мое лицо, как будто тем самым могла, сосредоточившись, понять, что творится в моей голове. Ее левый глаз, стеклянный, был как будто устремлен на какую-то точку возле моего правого уха.
— Тебе следует поговорить с доктором Аарон, — посоветовала мать. — Она здорово помогла в прошлый раз. Ты мог бы пройти у нее курс лечения.
— Мам, пойми, это всерьез и надолго, тут не выйдет заскочить на пару сеансов и быстренько подлечиться.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. Поговори с ней. Если тебя смущает денежный вопрос…
— Дело не в деньгах.
— Я могла бы тебе одолжить, сколько нужно.
— Доктор Аарон не возьмет с меня денег, мама, — ответил я и потер висок. — Послушай, я уже звонил ей. Я собираюсь увидеться с ней завтра.
— Тогда почему ты споришь со мной?
— Да я не спорю с тобой! Просто хочу сказать, что не буду «проходить курс лечения». Я хочу зайти к ней и перекинуться парой слов. Нанести визит вежливости.
— Возможно, она посоветует тебе кого-нибудь в Колорадо. Там должен обязательно найтись хороший психиатр, который…
— Я больше не собираюсь ни к кому обращаться!
Мать моргнула и терпеливо стала дожидаться, когда я успокоюсь.
— Извини, мам, — произнес я. — Я не хотел…
Я развел руки, затем снова сомкнул их.
— Так что там все-таки случилось такое? — тихо спросила мать.
Скоро вернулись Лью и Амра. Мне не хотелось ничего объяснять ей при них. Я мысленно взвесил то, в чем мог бы признаться ей. Достаточно, чтобы показаться правдоподобным. Но тут тоже нельзя перебирать, и я понял, что мне придется управлять ее реакцией.