Впрочем, как оказалось, опасности уже не было: патруль КУ опоздал. На асфальте лежал мертвый иглокрыл с развороченной грудью, а рядом – парализованный ядом твари молодой человек. Тут же находилось и оружие парня – запрещенный пистолет с разрывными пулями. Убедившись, что опасности нет, и забрав пистолет, Долохов позволил Аллерии подойти к пострадавшему.
– Ну, как? – поинтересовался он.
– Жив, но полностью парализован, – после короткого осмотра доложила Аллерия. – Яд иглокрыла не смертелен и действует примерно три часа. Но парень еще несколько дней не сможет полноценно двигаться, и, к тому же, его будут мучить боли.
– Ты можешь ему помочь?
– Здесь – нет. Мне понадобятся кое-какие ингредиенты. Надо доставить его в тюремную больницу, и там мы…
– Прости, куда? – вкрадчивым тоном спросил Долохов.
Эльфийка удивленно посмотрела на него:
– В тюремную больницу, конечно. Он же нарушил закон о запрещенном оружии. Мы должны арестовать его.
– Брось, Аллерия! У каждого второго гражданина есть боевое оружие. А как еще им защищаться от грабителей или тварей, вроде этой? – Долохов кивнул на мертвого иглокрыла.
– Для этого есть мы!
– Ну да, – усмехаясь, вмешался в разговор Громов. – То-то мы сегодня так вовремя успели на помощь этому бедняге! Он был бы уже хладным трупом, если бы не его запрещенная пушка!
– Но закон… – начала было эльфийка, ошарашенная дружным натиском бойцов.
– Закон запрещает нам закрывать глаза на ношение запрещенного оружия, – спокойно сказал Долохов. – Мы и не закрываем: пистолет конфискуем, но арестовывать парня не будем, а доставим в обычную больницу. В противном случае нам придется по аналогичному поводу арестовать половину населения мегаполиса. Ты к этому готова?
– Ты – командир, – пожала плечами Аллерия. – Если берешь на себя ответственность…
– Беру. Ты откроешь нам пространственный коридор до больницы?
– Без проблем.
Лежа на больничной койке, Дмитрий думал, что надо бы пересмотреть свои взгляды на судьбу: все-таки, иногда она ему улыбается. Надо же: из такой пиковой ситуации выбраться, отделавшись лишь конфискацией оружия! Это было действительно наименьшим из всех зол. Ему повезло, что первыми его нашли усмирители, и что командиром патруля оказался разумный человек. Ведь дай волю той эльфийке, и он бы уже загорал в тюрьме. Лежа совершенно беспомощным на улице, он, тем не менее, слышал весь разговор, и его сердце замерло, когда прозвучали слова об аресте и тюремной больнице…
Слегка повернувшись на койке, Дмитрий поморщился: мышцы слушались очень плохо и на каждое движение отзывались мучительной болью. Он подумал о родителях: вот кто, наверное, с ума сходит от беспокойства. Правда, если им сообщили, то скоро они будут здесь.
Его отец, Сергей Николаевич Рогожин, содержал частную нотариальную контору, а мама, Александра Петровна, работала у него секретарем. Вместе с зарплатой Дмитрия их доход позволял им жить, не голодая, но не более того. На развлечения денег практически не оставалось, так что каждый праздник семья Рогожиных начинала ожидать с нетерпением задолго до его наступления. А тут, надо же какая незадача! Отец с матерью расстроятся…
И тут, словно в ответ на мысли Дмитрия, дверь открылась, и в палату вошли его родители. Отец старался выглядеть спокойным и даже веселым, а лицо матери все еще было бледным от пережитого волнения.
– Ну, как ты, сынок? – спросил его Сергей Николаевич после приветствия.
– Как видишь, живой! – с трудом проговорил Дмитрий (губы и язык были словно чужие). – Вот только завтрашний праздник придется пропустить.
– Это ерунда! – горячо вмешалась в разговор мать. – Главное, что ты остался жив!
– И на свободе, – тихо добавил отец.
– Это точно, – мрачно подтвердил Дмитрий.
– Ладно, об этом ты нам потом расскажешь, – быстро сказала Александра Петровна. – Что касается праздника, то мы с отцом тоже не пойдем: нет настроения. Мы лучше побудем здесь, с тобой.
– Ну уж, нет! Не хватало еще вам праздник испортить! Обо мне здесь заботятся. Так что не беспокойтесь, идите и веселитесь! Вы же так ждали этого дня. Пожалуйста! Если останетесь тут, при мне, я только больше буду переживать!
– Ты уверен, сынок? А то, мы вполне можем…
– Идите и развлекайтесь, вам это так редко удается!
Если бы он только знал, как сильно потом будет жалеть об этих своих словах…
Глава 2 Костер для адепта
День Единения перевалил за свой экватор. Праздничная круговерть уже разошлась не на шутку. Вообще-то поначалу население Пандемониума восприняло идею этого праздника, директивно введенного правящим эдемитским режимом, весьма прохладно. Да и день, выбранный для праздника – 15 июля, совпавший с датой Катаклизма, сперва казался изощренным издевательством. Но ко всему рано или поздно привыкаешь. Привыкли и к этому празднику, а со временем даже полюбили.
Обычно в течение года даже самые дружелюбные расы, такие как эльфы из Вечнолесья или разумные кошки из Моррэя, старались держаться в своих районах и достаточно редко выходили «в люди». В День Единения, когда за порядком кроме усмирителей следили еще и специальные наблюдатели эдемитов, большинство рас забывали свои опасения и собирались вместе на улицах и площадях городов, где их развлекали магическими представлениями. К их услугам были также ярмарки, на которых в изобилии встречались торговцы редкими, в том числе и магическими товарами. За торговцами вели неустанное наблюдение усмирители, чтобы те не продавали ничего запрещенного, например, магического оружия или амулетов с заключенными в них стихийниками. Однако те, кто имел достаточно денег, смелости и хитрости, умудрялись раздобыть и то, и другое.
Адепт Анкорнус уверенно шел к площади Примирения. Так теперь называлась Красная площадь. Народ почтительно расступался перед ним, едва увидев на его рукаве нашивку в виде синего пера, – знак принадлежности к Гильдии независимых адептов. У большинства населения адепты вызывали уважение, смешанное со страхом. Они обладали немалым могуществом, противостоять которому могли разве что эдемиты, инферы и усмирители. Хотя деятельность Гильдии находилась под контролем последних, они не в состоянии были отследить ВСЕХ магических действий, и поэтому с теми, кто имел несчастье не угодить кому-нибудь из Гильдии, могло произойти всякое: от потери работы до летального исхода. Причем, в большинстве случаев доказать применение магии было очень трудно, а то и просто невозможно.
Анкорнус был адептом высшего уровня и происходил из человеческого мира Эллезар. В этом мире было много людей с прирожденными магическими способностями, так что представители Эллезара составляли довольно значительный процент среди адептов Пандемониума. Анкорнусу было лет сорок. Как и все эллезарцы, он был смуглокожим человеком с ястребиным профилем. Одевался он тоже по моде своего мира: темный однотонный камзол и плащ. А довершали наряд такие же темные остроносые сапоги.
Привычный к уважению и страху окружающих, адепт мало что замечал по пути, – он был погружен в свои мысли. В его голове звучал голос, и, несмотря на все свое искусство, Анкорнус не мог определить, был ли он порождением его подсознания или это внешнее магическое воздействие. Второй вариант был существенно страшнее, так как жутко было даже представить могущество того, кто мог оказывать на адепта высшего уровня такое устойчивое влияние, которое он даже не в состоянии заблокировать. Впрочем, эти вопросы уже мало волновали Анкорнуса: он сопротивлялся голосу почти месяц, но неделю назад его воля пала в неравной борьбе. Теперь он являлся лишь рабом неизвестного существа, передающего приказы прямо в его мозг.
На улицах было уже много народу (как землян, так и визитеров), а с приближением к площади Примирения толпа становилась все гуще. Это было неудивительно: основное магическое действо этого дня в мегаполисе должно было происходить именно там. Анкорнус сунул руку под плащ и проверил, на месте ли амулет, найденный им три дня назад. Голос предупредил, что он сегодня очень пригодится, и приказал обязательно надеть его. Нащупав амулет, адепт успокоился: пока все шло по плану.