Остаётся мудрость и опыт, кивнул алкомастер. Хотя дело не в том, что приобрёл, а в том, что не потерял. Разучишься удивляться. Искать что-то новое. Да просто стремиться вперёд. И всё! Тебя больше нет!
Прямо вот так с плеча? Нет и всё?
Георгий кивнул, наливая ещё водки.
Это, брат, не философия, а самая обыкновенная жизнь. Некоторым и время проживать не надо. Они в двадцать пять уже седые, грустные и отчаявшиеся.
Юра насупился, приняв последние слова на свой счёт.
Попробовал бы без ног удивляться, балабол.
А ты на жалость не дави, отмахнулся алкомастер, и чуть не выронил ложку, накладывая картошку. У каждого есть проблемы. Это только со стороны кажется, что кому-то лучше, чем тебе. Я же твоё дело три раза перечитал твои ноги вылечат...
У Колюшева кольнуло под сердцем. Он сразу догадался, что со стоящим напротив добродушным шпионом что-то не так.
А с тобой что?
Георгий покачал головой.
Ничего. С женой совсем плохо. Мы с ней столько прошли. Она со мной всю жизнь бок о бок проработала. Я её сам завербовал, он ухмыльнулся. А потом как-то закрутилось. Оглянуться не успел, как влюбился без памяти. Сколько раз я её спасал, а вот теперь не могу...
Так вы что вместе шпионили? удивился Юра. Так же не бывает! Близкие не должны знать что...
Алкомастер довольно засмеялся.
Фильмов что ли насмотрелся? Как твоя жена может не знать? Ты же всю жизнь по всему миру мотаешься. Переезжаешь с места на место, с разными фамилиями, разной биографией. Ерунда это всё! Все всё знают. По-другому никак. Мы с ней три раза женились, чтобы легенду поддерживать. И я ни разу не пожалел, он снова усмехнулся. У тебя-то есть кто?
Колюшев нахмурился.
Была одна. Не дождалась. Да и кому я нужен? Без денег, без ног, без будущего...
Опять ныть начал, фыркнул Георгий. Хочешь жить нормально, придётся побороться.
Так я и борюсь!
* * *
Сидоров крутил колёса, как ошалелый, и вскоре выбрался из захламленного сквера на дорогу. Машины летели мимо, и как он не махал, как не пыжился, не останавливались. То ли их отпугивала громоздкая коляска, то ли 'бомбилы' внутренним чутьём чуяли, что у него нет денег. Он уже совсем отчаялся, когда затормозила желтая машина с шашечками. Опустилось окно, и таксист равнодушно спросил 'Куда?'.
Коттеджный посёлок 'Фрунзевец'...
Вас же предупреждали, вздохнул водитель. Даже не пытайтесь добраться на дачу. Она сейчас не ваша. Неужели вам мало проблем?
Ты кто такой? задохнулся от возмущения Пётр Петрович.
Кто, кто? Оперативник в пальто, невесело усмехнулся таксист. Вам просили передать, что больше предупреждений не будет. Выкинете еще какой-нибудь фортель, закроем в приёмник-распределитель с бомжами.
Стекло поднялось и желтая машина уехала.
Автопоток всё так же нёсся по дороге, и одинокую фигуру на обочине просто не замечали. Его будто и не было. Не человек, даже не тень человека. Недоразумение, ошибка на которую и смотреть то не хочется.
Сидоров растеряно сидел в коляске, уставившись на серый от пыли отбойник. Крутануть колеса и выехать перед несущимися автомобилями? Главврач в больнице обещал, что при опасности для жизни анимопровайдер разорвёт анимоцепь и душа вернётся обратно. Вот только все равно страшно. А вдруг что-то пойдёт не так?
Эй! Тебе чего тут надо?
По тротуару, помогая себе руками, скакал на доске калека без ног.
Ничего, пробормотал Пётр Петрович, отворачивая от дороги, в конце концов покончить с этим жалким существованием он всегда успеет.
Вот и вали! Тут все места поделены!
Как назло колесо коляски застряло в выбоине у бордюра. Ни раскачивание, ни резкие рывки не помогали. Обод будто прирос к асфальту.
Ты что издеваешься? взревел калека. Улепётывай на хрен! Пока я Карлоса не позвал.
Да пошёл ты! рявкнул Сидоров и забормотал под нос, продолжая трясти коляску. Одни психи кругом. Хулио Иглесиаса ещё позови.
Пока он ковырялся с колесом, подошёл здоровенный чернявый детина в кожаной куртке. Пригладив короткий ежик черных волос, он неожиданно пнул коляску и издевательски закричал:
Заблудились, сеньор?
Сидоров испуганно обернулся. Карлос, а то, что это именно он, сомневаться не приходилось, больше напоминал араба. Вроде даже какого-то знаменитого.
У меня колесо...
Я его тебе в зад запихаю, сеньор!
Нога чернявого детины снова въехала в коляску. Дрожь от удара перекинулась на Петра Петровича и разрядом тока прошла по телу. Он испуганно вжал голову в плечи, не зная, что делать. Казалось, что теперь уже не надо размышлять над своим жалким существованием, его и так выкинут на проезжую часть под колёса бездушных иномарок.