Любаша отпустила Васину коленку.
— Чего киснем! Васенька, мы станцуем, а?
— Валяйте.
Толик медлил подниматься со стула, неуверенно старался увидеть Васины прикрытые глаза.
— Ну и кавалеры! Что мне, за другими столами искать, что ли?
Обида зазвучала в ее голосе, но Вася глаз не поднял.
— Пойдем, Толя, а то он что-то совсем замлел. Не скучай, Васек!
Вася опять смотрел, как они шли в круг. Толик снова бережно взял ее за локоток, и походка у него была до странности трезвая.
Оркестр шпарил чересчур громко, а голос у певца был какой-то очень уж блатной. Любашино раскрасневшееся лицо мелькало в толпе. «А что, наверное, многие из тех, кто в зале, работают на берегу и зарабатывают не худо, вот — в рестораны ходят и живут по-людски…»
— Девушка, давайте расплатимся.
— Что так рано?
— На катер опоздать боюсь.
— Ну катер не свадьба, не страшно. К свадьбе не опоздайте!
— Попробую.
— Может, еще посидите?
— Нет, сейчас уходим, — ответил Вася и стал подзывать Любашу с Толиком…
Вышли из ресторана они, однако, со всеми вместе, когда тот уже закрывался. Васю все же чуть покачивало, но он был серьезный. Он долго ждал с Любашиным пальто в руках, когда она появится и подойдет к зеркалу. Толик убежал за такси. В вестибюле было шумно. Среди уходящей публики женщин было мало, но смеялись они громко, и если закрыть глаза, то выходило, что их тоже вполне достаточно.
— Не спи, коряга, — услышал Вася, — пальтишко свистнут. Не спи.
Он открыл глаза:
— Ладно, двигайте, ребята, отсюда, а я как-нибудь перебьюсь.
Ребята были здорово под хмельком. У всех троих полуженские аккуратные волосики, галстучки тоненькие, куртишки по моде. Цивильные такие ребята.
Один из них низко склонился перед появившейся Любашей:
— Прошу вас, мадам! Ваше пальто сбережено нами целым и невредимым. Нами, мадам, нами! Ваш хахаль спал.
— Брось, Позвонок, отстань, это же рыбак, — сказал другой, и они отошли.
Любаша зябко передергивала плечиками, надевая пальто. Волосы ее были в порядке, губы чуть подкрашены, и только на шее темнели красные пятна.
— Васенька, не отходи от меня. Пьяные все. И не задирайся, ладно, а?
— Когда это я задирался? Пойдем, Любок.
— Да, пошли быстрее, а то на последний катер опоздаем, все не как у людей. Все сейчас по домам, а нам с тобой сколько еще добираться, понесла же нас нелегкая сюда, — бормотала она в пушистый воротник пальто, уцепившись за Васин рукав. — Черт побрал бы всё и эти Три Ручья тоже!
Улица встретила морозцем, чистым пронзительным воздухом и редкими снежинками, падавшими на мерзлую звенящую землю.
— Эх и деваху повели, глянь, какие ножки культурные! — с пьяной завистью сказал кто-то сзади.
Вася обернулся, и что-то порвалось в нем. Тогдашние парни стояли наверху, на ступеньках, и Позвонок покачивался с пяток на носки и кривил губы, держа руки в карманах куртки.
— Васенька, не надо, Васенька, это же…
— Как это не надо! Они же про тебя! — Вася Шурухин отцепил ее руку и побежал назад. Бежать до лестницы было всего несколько шагов, но Вася поскользнулся на комке мерзлой земли у газона и упал, чувствуя, как что-то хрустнуло в коленке.
Парни наверху захохотали, а Любаша, закричав, нагнулась к нему, хватая за плечо и пытаясь поднять, поставить на ноги, но Вася не встал. Он перевернулся и сел, полностью приходя в себя от боли в немеющей коленке. На шум собрались люди.
Откуда-то появился Толик Лавренюк.
— Что! Вот черт! Ну-ка поддержи его, Любаша. Стоять можешь, Васек? Да погоди ты, чумной!
Вася пошел было снова ко входу, но боль заставила его схватиться за тонкий железный фонарный столб.
— Хватит, Вася, навоевался, ну хватит же, ну говорила же! — твердила Любаша, заглядывая ему в лицо и стряхивая с него снег. — Ох, боже мой!
— Кто тебя, этот? — Толик пошел наверх, к парню. Тот стоял уже один. Дружки исчезли.
— Да не трогай ты его, видишь, он и лыка не вяжет, — заметил Толику морской майор.
— Отстань!
Толик Лавренюк взбежал на крылечко и сбил парня с ног.
— Пусть полежит! А теперь, Вася, в сторонку, чтоб шухера не было. Надо такси искать. Ждите тут.
Он усадил Васю на угол фундамента, даже поднял ему воротник пальто.
— Покарауль его, Любочка.
— Чего меня караулить, я уже в норме. Поищи машину, Толька, может, на последний катер успеем или туда-обратно уговорим. Ходом-ходом, я тут покурю.
Толик удивленно и внимательно посмотрел на него и побежал за угол вниз, к центральной площади.