— Правда, хорошо было на Диксоне? — еще раз повторил Коля и облизнул губы. — Давай-ка за это!
Передергиваясь и морщась, он выпил стакан до дна, схватил кружку с пивом.
Гошка тянул липкое, с привкусом рябины и наверняка разведенное водой вино и смотрел на Колин кадык, ходивший вверх-вниз.
— Слушай, Коля, а тебе можно ли это? Стоит ли…
— А, подумаешь, право, стакан бормотухи. Вот сейчас закусим поплотнее… Верно, Шура?
Буфетчица не отвечала, что-то перекладывала из ящика в ящик.
И Гошка вспомнил, как обрадовались там, на Диксоне, Колиному возвращению, как бегала в магазин невеста, как хлопотали ее пожилые родители, как они сидели за вновь накрытым столом с полотенцами на коленях, а потом ходили по вечернему Диксону, пели, добирались, в знак дружбы моряков, до могилы норвежца Тессема, и хотели было идти за копченым омулем километров за пять, на рыбфакторию, но пошли все-таки к причалу, и потом он вез клевавшего носом Колю в своем вельботе, и еще за полмили видел, что им с причала машет вслед Колина невеста, тихая северная девушка, которая весь вечер смотрела на Колю с такой преданностью, что Гошке становилось и завидно, и страшно за него… Коля уснул в вельботе, и он увез его к себе на судно, и стыдно было поднимать шлюпку с таким грузом на борт, но ее подняли, и Коля еще часа полтора спал у Гошки в каюте, и потом его старший помощник долго и осторожно швартовался, чтобы забрать своего капитана…
— Слышь, Гошка, я ведь, право, тогда бы так не напился, если бы тебя не встретил. А встретил — и перебрал… Какого друга встречу — так и переберу!..
Гошка еще раз посмотрел на Колины руки, на отечное лицо, на его влажные глаза и подумал, что, может быть, он и прав, хотя не с ним же одним он напивался в жизни…
— Закурить здесь можно?
— Да уж курите, — бесцветно ответила буфетчица, — сделаю вам исключение.
— За форточку?
— Так просто.
Дорога в зарешеченном окне все так же тянулась в гору, в зное плыли листья тополей. Пока Гошка вспоминал про Диксон, он даже забыл, что сегодня такой жаркий, промытый ливнем день, а тут снова его увидел и почувствовал, что все-таки душно, и шея сразу вспотела под подбородком.
— И чего мы тут сидим, Коля?
Тот не ответил, сунул наполовину облупленное яйцо в соль, откусил и, прожевывая, сказал:
— Давно мы с тобой не виделись, Гошка. Я теперь здесь, у матери живу. Когда же мы с тобой виделись последний-то раз, право, не помню… В Мурманске летом?
— Да нет, Коля. А впрочем, да, в Мурманске, летом. Душно было, вот как сегодня…
Но они встретились последний раз не в Мурманске летом, Коля это забыл или не хотел вспоминать… На Двине уже начинался ледостав, белели забереги в излучинах, промерзающий мокрый снежок лежал на крышах и обочинах канав, и скользко было идти по настилу деревянных тротуаров вдоль бесконечной архангельской улицы. Гошка так долго ждал трамвая, что шел пешком.
Разъезжались каблуки, похрупывал снег, серый вечер сливал крыши в одну зубчатую и холмистую стену. Впереди шел пьяный. Он несколько раз падал, с трудом, с четверенек, поднимался, и опять падал, и искал свою фуражку, и опять начинал все сначала. Гошка догнал его, потому что тот снова упал, скатился в канаву и не мог из нее выбраться. Гошка прошел бы мимо, но узнал в этом измочаленном человеке своего земляка и однокашника Колю. На кого он был похож в светлом заграничном пальто!
Когда Гошка вытащил его из канавы, Коля заплакал.
— Гошка, ты? Земеля, видишь как я? Видишь? Сволочи. Сволочи все! Ух-х! Фуражка где? Тут? Тут я живу, Гошка, земеля! Пойдем ко мне. Шура стол накроет, что ты! Ух-х! Нет, не накроет… Чихать ей теперь на меня, понял, право? Не, домой не пойдем!
— Какой у тебя адрес-то?
— Дом одиннадцать, квартира семь. Не пойду я туда! Если любят — помогают, а не так…
— Пойдем потихоньку. Только не обнимай меня, грязный ты, как цуцик.
— Не пойду!
— Потихоньку.
— Слушай, Гошка, возьми меня к себе матросом, возьми, а? Я теперь в портнадзоре. На берегу я, понял? Я теперь, дружище, старший надзиратель. Ух-х! Где смысл-то теперь, а?
Гошка повел его к дому, и они несколько раз падали, и Гошка тоже перемазался застывшей грязью, потому что нужно было довести Колю домой. Он совсем раскис, и пока Гошка затащил его на второй этаж, он взмок. Коля тогда еще не был таким тощим, как сейчас…
— Т-ты о чем думаешь, Гошка? — спросил Коля, и Гошка увидел, что тот пьет пиво уже из его кружки.
— Тебе хватит, Коля. Закусывай как следует. И пива не трогай. Хватит.
— Ну ладно, не буду, право. Ты о чем думаешь?