Времени на сборы ушло немного. Обшарив селение, Белка собрала все, что могло пригодиться, сложила в заплечный мешок и ушла не оборачиваясь. Вороны ехидно кричали ей вслед.
До священной пещеры Белка добралась к закату. Весь день она шла неприметными лесными тропинками, и чем дальше она уходила от селения, тем легче становился шаг. Белка полной грудью вдыхала терпкий лесной воздух. Голова кружилась от запахов свежей хвои, смолы и сырого мха. И казалось, эти запахи смывают гарь и копоть, принесенные из селения. А вместе с ними смываются страх и гнетущее чувство потери, от которого хотелось расплакаться в голос. О том, что осталось позади, Белка старалась не думать.
По всему лесу лежали черные и охристо-рыжие валуны, покрытые трещинами и пятнами разноцветного мха. Большинство не больше хижины кайя, но встречались и камни выше самых высоких деревьев. Такие уже не обойти; приходилось карабкаться, цепляясь за трещины и корни крошечных сосенок. То и дело девочка выходила к небольшим озерам с гладкой и темной водой.
Кайя верили, что валуны и озера – следы великой древней охоты. Когда-то их предки, которые, само собой, были великанами, погнались за белым оленем с рогами, задевающими солнце. Но олень бежал быстро, и предки не могли его догнать. Тогда они стали вырывать из сердца земли камни и швырять их вслед зверю. Там, где эти камни упали, они и лежат до сих пор. Если присмотреться, на каждом можно найти вмятины от гигантских пальцев. А там, откуда камни доставали, появились озера… В одном из них Белка поймала небольшую щуку; рыбу она съела на ходу, сплевывая мелкие косточки.
Белка вскарабкалась на вершину очередного валуна, глянула вниз и остановилась. Священный холм был невысоким и полукруглым, как половинка ореха, – земля в этом месте вспучилась нарывом. Густой ельник на склонах скрывал вход в пещеру. Но Белка знала, где искать.
Пещера представляла собой просто трещину в земле. Будто какой-то великан вонзил в бок холма нож, а рана так и не затянулась. Прямо над входом стояли столбы из грубо отесанного камня – две огромные плиты, поверх которых лежала третья. Откуда взялись эти столбы, не знал никто. Оолф рассказывал, что они стояли еще в те времена, когда Мать-Аэйла только привела кайя на эти земли. А раз так, значит, поставили их не люди, а чудовища, которые жили здесь в незапамятные времена… Чудовища, которые с приходом людей ушли глубоко под землю, но иногда, темными ночами, еще выползают на поверхность.
Белка почувствовала тянущий из пещеры холодный ветер. Запах был сырой и липкий, как от промерзлой глины. Заходящее солнце окрасило макушки деревьев оранжевым светом. Вершина холма вспыхнула, залитая небесным огнем, однако склон и вход в пещеру остались в тени. От одной мысли о том, что нужно спуститься туда ночью, Белке стало не по себе. Но и ждать до утра рядом с пещерой она не собиралась.
Хватаясь за ветки, Белка стала спускаться по склону валуна. Ноги скользили, из-под мокасин сыпались мелкие камни. Любой неосторожный шаг мог обернуться падением, и хорошо, если она сразу свернет шею. Лежать с переломанными ногами, дожидаясь, когда ее найдут хищные звери, – та еще радость.
Когда Белка добралась до каменных столбов, совсем стемнело. Вблизи они оказались куда больше, чем она думала. Молчаливые громады нависли над девочкой, грозились раздавить. От холодного ветра из пещеры спина и руки покрылись гусиной кожей. Этот ветер не походил на пронзительные ледяные ветра зимы. Те ветры продували до костей, несмотря на самую теплую одежду, но были легкими и кристально чистыми. Они искрились и сверкали, как свежевыпавший снег на солнце. Этот же ветер – медленный и тяжелый; он рывками пробивался через густой, как топленый жир, воздух.
Белка сама себе показалась маленькой и жалкой; захотелось бежать прочь от жуткого места. Но предки не посылают испытаний, которые не под силу человеку. Если они привели ее сюда, значит, она справится. Белка вошла в пещеру.
Темнота обняла ее, как огромный мохнатый зверь с мягкими лапами. Белка не видела ничего и только ругала себя за то, что не сделала факел. Она шла на ощупь, держась ближе к стене и выставив перед собой копье. Из глубины пещеры не доносилось ни звука.
Узкий проход тянулся около двадцати шагов, постепенно поворачивая вправо. Впереди мерцало пятно света. Белка остановилась, всматриваясь в темноту. Сердце заколотилось быстрее, древко копья липло к ладоням.
Ей не померещилось. Впереди действительно горел свет; Белка представила подземных чудищ, собравшихся у общего костра. Но этот свет не походил на дрожащие и живые отблески пламени. Тусклый, бледно-голубой – так светится в темноте гнилушка. Много, очень много гнилушек. Белка пошла дальше, ступая как можно тише и практически не дыша.
Проход вывел к широкому круглому залу. Там и впрямь оказалось светло – не как днем, а как в тусклых сумерках, но после абсолютной темноты свет резанул по глазам. Белка тыльной стороной ладони вытерла навернувшиеся слезы.
С потолка пещеры свисали бесчисленные нити, похожие на толстые паутинки, усеянные крупными каплями, как после дождя. Нити плавно раскачивались; именно они источали свет. Каждая нить – совсем чуть-чуть, но их было много. Вокруг кружили белесые пылинки. Белка не сразу поняла, что это насекомые, прилетевшие сюда, как ночные мотыльки летят на свет
костра.
Посреди зала возвышался постамент из крупных необработанных камней – пирамида высотой в человеческий рост. У ее основания грудой лежали черепа оленей, бизонов и лошадей и зверья помельче: кабанов, волков и саблезубой кошки. Некоторые были очень старыми; кость пожелтела и крошилась. Попадались и кости неизвестных Белке животных, даже череп огромной птицы с массивным клювом размером с голову человека.
Белка подошла к пирамиде. На ее вершине стояла крошечная фигурка. Чем-то она напоминала поделки, которые в племени кайя вырезали из дерева или бивней мамонта, – детские игрушки и охотничьи талисманы. Маленькая фигурка медведя… Материал, из которого она была сделана, Белке был незнаком. В призрачном свете нитей он переливался, как рыбья чешуя.
У Белки перехватило дыхание. Это и есть истинный Хранитель рода? Тот самый, которому она должна помочь найти детей? Фигурка не выглядела грозной или сильной, но девочка нутром почувствовала скрывающуюся в ней мощь. Дух Хранителя рода был здесь, стоял прямо перед ней.
В представлениях кайя о мире не существовало разницы между самим предметом и его изображением. Рисунок оленя на земле, дикая лошадь, вырезанная из кости, в равной степени были и живыми оленем, и лошадью. Потому, глядя на таинственную фигурку медведя, Белка видела еще и живого зверя, огромного и сильного. Видела пар, вырывающийся из ноздрей, и оскаленные клыки. Хранитель рода ждал.
Белка осторожно сняла фигурку с постамента. Казалось, стоит это сделать, и каменная пирамида рухнет, а следом за ней обрушится вся пещера. Но ничего не случилось, лишь бесшумно колыхнулись светящиеся нити.
Белка крепко сжала фигурку в кулаке. Она оказалась холодной, как кусочек льда. Но этот лед не таял в горячей ладони, сам обжигал кожу. От неожиданности Белка едва не выронила фигурку.
– Я Белка, – сказала девочка, обращаясь к Хранителю рода. – Из племени кайя и рода Медведя…
Хранитель не ответил, но Белке показалось, что она ощутила его одобрение – порыв теплого ветра, ударивший в лицо. Осмелев, она продолжила:
– Страшные птицы напали на наше селение и забрали твоих детей. Из рода я осталась одна. И у меня нет имени. Но я помогу тебе найти твоих детей, а ты поможешь мне вернуться к моему роду, пройти испытания и получить имя…