— Любопытно, — промурлыкала женщина, и Уннар-заш понял, что визары не произвели на нее должного впечатления.
— Ты так говоришь, потому что никогда их не встречала.
— А ты? — она упрямо тряхнула головой, — думается мне, большая часть ужасных слухов — выдумки.
Задела за живое. Да кто она, чтобы судить о знаниях человека степи? Всего лишь женщина, попавшая в степь из-за Гиблых радуг. Если бы не разведчики Уннар-заша, уже бы померла… И кости гиены обглодали. Или норник нашел…
Он замер, почувствовав на щеке нежные пальчики.
— Ну, ну, не сердись, — промурлыкала Ан-далемм, поворачивая к себе его лицо, — я вовсе не хотела тебя обидеть. Ты дитя степи, и не обязан быть кем-то еще.
От ощущения ее рук на коже все стянулось в болезненный узел под ребрами. Глаза Ан-далемм казались двумя провалами в бездну, в то время как ее руки… Начали уверенное путешествие вниз — по шее, в ворот туники. Уннар-заш нашел в себе силы отшатнуться и, с трудом переведя дыхание, рыкнул:
— Прекрати! Я везу тебя Повелителю.
— А разве он что-то узнает? — в низком, грудном голосе женщины скользнули ироничные нотки, — ну разве что сам ему расскажешь…
— Ты ведешь себя неподобающе для женщины, — сухо заметил Уннар-заш. Он уже был на безопасном расстоянии от этих мягких рук, заключивших в себе такую власть, и уже успел сто раз пожалеть о том, что разведчик наткнулся на синеволосую тонкую женщину.
— Помнится мне, — она зажмурилась, словно кошка на солнышке, — я ни в чем… и ни в ком себе не отказывала. Ты мне нравишься. Почему бы не скрасить долгую ночь?
— Потому что ты предназначена Повелителю!
— Не бойся, с ним мне тоже будет неплохо.
— Я не боюсь, — тут Уннар-зашу почудилось, что он уже готов придушить эту… тонкую.
— За что тебя выслали из дворца? — она внезапно сменила тему разговора.
— Не твое дело, — огрызнулся он.
Ан-далемм неуловимым, текучим движением выскользнула из-под одеяла и приблизилась. Заглянула в глаза.
— Не сердись. Ты… Я еще не встречала таких. Мне кажется, что там, где я жила раньше… все было по-иному, люди были другие. Я прошу только об одном — когда я останусь в Хеттре, постарайся найти… вот ее, в медальоне.
Она быстро расстегнула тонкую цепочку и решительно застегнула ее уже на шее Уннар-заша.
— Я уже сказал, что попробую, — проворчал он, мягко отстраняясь, — но не обещаю, что найду. Она могла погибнуть.
— Мне кажется, она где-то рядом, — прошептала женщина, делая шаг назад.
А спустя мгновение на них напали.
Уннар-заш успел рвануть меч из ножен и толкнуть на землю свою Ан-далемм. Клинок прочертил сверкающий в лунном свете путь, чиркнул по шее ближайшую тень — в ночь плеснуло темным глянцем. Уннар-заш успел бросить взгляд на женщину, в память врезалось ее неестественно-белое, меловое лицо. Сразу двое бросились к ним из темноты, первого Уннар-заш удачно пнул под коленную чашечку, второго отшвырнул назад блоком, от которого болезненной судорогой скрутило руку до плеча. Скрипя зубами, он рубанул наискосок, рассекая грудь упавшего. Ан-далемм что-то крикнула, он развернулся, одновременно уходя вбок, но… опоздал.
Осознание того, что уже ничего не исправить, пришло вместе с обжигающей волной, поднимающейся из живота. Еще. И еще. Качнулось небо. Луна размазалась по тьме и исчезла из поля зрения. Уннар-заш инстинктивно зажал рукой раны на животе, пальцам стало горячо. Кровь выплескивалась вялыми толчками, и он вдруг с ужасающей ясностью понял, что — все. Больше ничего не будет. Он не привезет Повелителю Ан-далемм, он не будет прощен, он никогда не покинет рубежи Зу-Ханн. Вместо этого он сдохнет как гиена посреди пыльной, изнуренной зноем степи, и смерть эта будет мучительной. Перед глазами стремительно собиралась черная пыль. Но в самый последний миг, перед тем, как ее покров сомкнулся над ним, Уннар-заш увидел лицо Дей-шана. Тот ухмылялся.
Глава Тана
Все, что она могла сделать — это съежившись, закрыв голову руками, наблюдать за тем, как человек, назвавший себя Уннар-зашем, упал сперва на колени, зажимая чудовищные колотые раны, а затем медленно, как будто нехотя, завалился набок. Над ним склонился убийца, к нему подошел еще один, что уцелел чудом. И внезапно перед глазами, соткавшись из алых кусочков мозаики, предстала странная картина: вот она сама стоит над чьим-то телом. Это женщина. Ее светлые волосы разметались по бордовому ковру, вместо лица — кровавое месиво с осколками костей. И она, Тана Альен, шепчет кому-то третьему — что ты наделал? Ты знаешь, что тебя теперь ждет?!!