- Не надо, конечно же, - согласился Штернберг. - Как и мне снова повторять, что выбора у нас просто нет. Задача командованием поставлена - и мы должны ее выполнить.
- Выполним, - кивнул Гилмур. - Но только какой ценой.
Об этом оба командующих, решивших для себя, что сами отправятся в полет, не смотря на свое высокое звание, отлично понимали какой.
Когда небо над нами закрыла армада бомбардировщиков, я в первый момент подумал, что это налет альбионской авиации. Ведь, не смотря на вторжение демонов, война между нашими государствами продолжалась. Конечно, все знали о переговорах между командующими, однако ситуация всегда может измениться в одночасье. А уж наши тяжелые бомбардировщики я всегда от чужих отличу.
Вот что меня всегда поражало в авиации, так это тот факт, что истребители всех государств очень похожу друг на друга. Вытянутые, сигарообразные, с винтом впереди, лишь некоторые с обрубленными носами, похожие на обезглавленных рыб. А вот бомбардировщики, что тяжелые, что пикировщики отличались разительно. Даже глядя с земли в бинокль, я ни за что не спутаю наш бомбардировщик с альбионским, например, или бостонским, или сарацинским. И между собой, соответственно, тоже.
Конечно, я видел армаду наших самолетов, отправившихся куда-то в сторону позиций демонов. Но вот когда всего четверть часа спустя с той стороны прилетела почти такая же, но альбионская, у меня возникла только одна мысль. Почему молчит наша зенитная артиллерия? И тот факт, что в наших траншеях, мы теперь соседствовали со траншейниками и гренадерами в коричневой форме, меня в тот момент не слишком волновал. От альбионцев можно было ожидать какой угодно выходки. С них станется переодеть сипаев и ополченцев, которыми не жалко и пожертвовать, в форму частей регулярной армии и разбомбить их вместе с нами.
Но ничего подобного не произошло. Альбионские бомбардировщики ушли куда-то в наш тыл, но все равно, пока слышался шум их винтов, я ждал, что нам на головы посыплются бомбы.
В траншеи линии Студенецкого мы вернулись утром следующего дня. Сначала прикатили несколько десятков артиллерийских тягачей и целая колонна гусеничной техники, утащившей "Единороги" и "Бобра". На фоне громадного крейсерского танка и самоходных установок они казались клопами, которые ни за что не смогут даже с места их сдвинуть, однако опутали их целой сетью тросов и медленно потянули в тыл. Следом тягачи утащили уцелевшие пушки, а потом двинулись и мы.
Не смотря на поражение, демонам удалось сровнять фронт и теперь нам предстояло прикрывать эвакуирующиеся войска, сидя в старых траншеях линии Студенецкого.
И это меня совсем не радовало. Потому что означало почти верную смерть для всей куцей бригады, которой я продолжал командовать. Пускай нам и выдали несколько десятков пулеметов, так что мы оборудовали огневые точки через каждые пять метров. Я собирался посадить к ним всех драгун, потому что даже в стрелковых взводах бойцы умели обращаться с ними, равно как и расчеты орудий и малых мортир. Сам я тоже собирался сесть к пулемету. Но если разведка доносила правду, и демоны предпринимают атаку по линии фронта, протянувшейся через весь единственный материк Пангеи, то никакими пулеметами их уже не сдержать.
Нами просто пожертвовали, ведь должен же кто-то гибнуть, пока эвакуируются остальные. И драгуны для этой задачи подходили наилучшим образом. Равно как иная тяжелая пехота. А вот то, что не так далеко от нас стояли тевтоны, меня сильно удивило. Я думал, что уж гвардию-то вывезут в первую очередь.
Рядом с ними позиции занимали рыцари Братства. Они выделялись ярким пятном на фоне нашего фельдграу и коричневатого хаки альбионцев. Их артиллерия дополнила нашу - калибр орудий у всех был стандартный. А уж боеприпасов после того, как на наши склады перекочевала большая часть альбионских запасов, хватало вдоволь.
Я обернулся на стоящую рядом со мной Елену. Этот вопрос надо было решать как можно скорее. И я уже не боялся самых радикальных мер.
- Майор, - махнул я Штайнметцу, - проследите за обустройством пулеметных точек. А вы, юноша, - это уже Елене, - идемте со мной.
Ничего не подозревающая Елена отправилась следом за мной в наш бункер. Всю дорогу я лихорадочно вспоминал, где именно лежит трофейный револьвер с разбитой рукояткой.
Генерал-лейтенант Штернберг сидел в кресле второго пилота тяжелого бомбардировщика. Это был уже четвертый его вылет и не самый молодой командующий авиацией уже не рисковал сам садиться за рычаги. А вот подстраховать первого пилота был еще вполне способен.