- Попытка захватить всю планету одним ударом? - поинтересовался комдив. - Не слишком ли авантюрный план для нашего военного ведомства?
- Сейчас у кайзера в чести "ястребы", вроде князя Штокхаузена, - пожал плечами Краузе. - Раз они уговорили его развязать войну против Альбиона, значит, могли внушить и идею относительно массированного прорыва линии Студенецкого. Если мы быстро сумеем завладеть Пангеей, доказав при этом факт мятежа в тылу альбионцев, то планету можно считать нашей. Противник просто не смог справиться с управлением даже половиной.
- В дипломатические и политические тонкости нам вникать не стоит, - отмахнулся фон Штрайт. - Не наше дело гадать. Наше дело - воевать. И очень скоро нам это предстоит. Мне уже передали по радио, а значит, в самом скором времени стоит ждать и письменного приказа, что именно наша дивизия пойдет в прорыв линии Студенецкого. У нас три почти полностью укомплектованных полка тяжелой пехоты, только один из них понес серьезные потери в ходе атаки противника. Полки строевой пехоты, за исключением Тридцать третьего Вестфальского, понесли не слишком серьезные потери. Этих сил более чем достаточно для прорыва и развития успеха, которого должны будут добиться крейсерские танки "Бобер".
- Значит, готовим полки к прорыву, - кивнул Краузе, которого совсем не радовала перспектива бросать в бой свой основательно потрепанный полк.
- Ваш будет оставаться в резерве, - сказал ему фон Штрайт, - и охранять самоходные установки.
- Есть охранять самоходные установки, - отдал честь майор Краузе, которого такая перспектива, видимо, только радовала.
- Остальным, господа офицеры, - отпустил нас генерал-лейтенант, - быть готовыми перейти в наступление.
- Есть, - едва ли не хором ответили мы.
Всю дорогу до наших позиций я был мрачен. Елена же, как раз наоборот прибывала в каком-то странном для меня возбуждении. Хотя для фенриха оно было бы вполне нормальным - все же первый бой, настоящее дело, и в блиндаж его уже не загонишь приказом. Однако я воспринимал Елену исключительно как девушку, а им совсем не к лицу подобное предвкушение битвы.
Я ломал голову, под каким предлогом оставить ее в тылу, не брать на передовую. Даже обдумывал идею перевести временно к майору Краузе, пусть поторчит при самоходных орудиях. Но ее пришлось отмести. Я не хотел терять Елену из виду, особенно после разговора со Штайнметцем. Разоблачения ее я допустить не мог, да и думать постоянно о том, как она там в тылу и не ждет ли по меньшей мере суд офицерской чести сразу по возвращении с фронта, я не мог тоже. Лишние мысли на войне - прямой путь на тот свет. А полковник может таким образом угробить и весь свой полк.
Елена не раз и не два пыталась заговорить со мной, но я отвечал односложно и она поняла, что общаться я не настроен. И предпочла шагать вслед за мной, словно изображая из себя мою сильно уменьшившеюся в размерах тень.
- Да что с тобой такое?! - выпалила Елена, когда мы зашли в блиндаж. - Можешь мне ответить!
- Могу, - сказал я, глянув ей в глаза. - Честно, Елена, я всю дорогу думал, как бы тебя сподручней в тыл отправить. Был бы в нашем полку нормальный штаб, оставил бы при нем. Но тебя же угораздило попасть именно в драгунский полк!
- Максим! - вскричала Елена. - Да ты!.. - Она запнулась от гнева. Елена в этот раз была не зла. Нет. Она была в гневе - и это меня, надо сказать, пугало. Я не боялся берсерков с Нордгарда, Техасских рейнджеров, альбионских и бостонских солдат, но гнев этой девушки, которая не доставала мне до плеча, на самом деле пугал меня. - Я не собираюсь отсиживаться в блиндаже всю войну! Я не для этого в армию пошел!
- Да нечего тебе там делать! - выпалил я. - Нечего! Ты еще не видела настоящей войны! Тебе все наши нынешние крыски-колокольчики покажутся мелочью. Ты не видела настоящей жестокости, настоящей крови...
- Хватит меня уже пугать! - хлопнула кулаками по столу Елена. - Ты только и делаешь, что пугаешь меня войной! Грязью, кровью, крысами своими идиотскими! Может, хватит уже?! Может быть, дашь мне самому посмотреть на них!
- Да зачем тебе это?! - продолжил я в столь же повышенном тоне. - Зачем тебе вся эта война?! Поглядеть хотела?! Не насмотрелась еще?! Хочется участие принять?! Так для этого мужчины есть! А вам...
- Бабам, - ледяным тоном вставила она. - Ты хотел сказать бабам, Максим, верно? Хотя нет, ты же у нас вежливый и благородный, так грубо не выразишься никогда. Но слово не важно. Важно твое мнение. Чтобы ты ни говорил тогда в поместье, ты такой же ретроград, поборник Трех Ка, будь они неладны!