- К дьяволу Три Ка, - отрезал я. - Я хочу защитить тебя! Не важно, мужчина ты или женщина! Тебе нечего делать на фронте - и точка. Ты не умеешь обращаться с оружием настолько хорошо, чтобы пережить ту драку, что нам предстоит. Альбионцы будут драться за эту землю, потому что уже давно считают ее своей. Здесь выросло уже не одно поколение колонистов, из которых сформированы полки местного ополчения. Не смотря на все наши "Бобры" и "Единороги" драка будет страшной. Жестокой. Беспощадной. Я не хочу, чтобы ты видела все это! И я хочу защитить тебя от всего этого! От всех пуль и лучей! Не хочу, чтобы ты получила ранение или не дай бог... - Я даже говорить об этой перспективе не стал.
- Обожемой, - в одно слово произнесла Елена. Она сделала шаг ко мне и уткнулась головой мне в грудь. Я аккуратно обнял ее, помня о том, что прикосновения девушке далеко не всегда приятны, и ощутил, что плечи ее как будто сотрясаются в конвульсиях. Сначала, я подумал, что она почему-то разрыдалась, однако буквально через секунду понял, что все как раз наоборот. Елену душат не рыдания, причин для которых вроде бы и нет, а смех, в общем-то, столь же беспричинный. - Максим, я и подумать не могла, что оказывается вызываю у тебя столь теплые чувства. Прости, пожалуйста, что накричала на тебя. Ты совсем не такой, как другие. Я ведь столько думала о том, как сильно завишу от тебя. А ты беспокоишься обо мне.
Она подняла на меня глаза, лучащиеся таким же неподдельным весельем, как тогда, в день ее приезда, на вокзале.
- Спасибо тебе, Максим, - с нежностью произнесла она.
- Ты прости, Елена, - улыбнулся я, - но теперь мне только сильнее хочется отправить тебя в тыл.
В ответ она только состроила мне "страшную рожицу", чем вызвала уже у меня приступ неудержимого хохота.
Прибытие танков "Бобер" и самоходных установок "Единорог" было впечатляющим зрелищем. Даже два батальона Лейб-гвардии Тевтонского полка смотрелись не столь эффектно, как задумывал командующий ими мой старый знакомый. И это его явно разъяряло. Ведь капитан гвардии Карл Иоганн фон Блюхер привык всегда быть в центре внимания. Но сейчас все оно было приковано к громадным машинам, ради продвижения которых пришлось даже поднять наш десантный корабль. "Померанию-11" передвинули куда-то в тыл, и сейчас по бетонной плите, на которой она стояла, гремели гусеницы боевых машин.
О каждой из них стоило упомянуть отдельно. Крейсерский танк "Бобер" был тридцать пять метров в длину, четырнадцать в ширину и больше десяти в высоту. Передвигался он с помощью трех пар гусениц, каждая из которых была шире трех метров. Из громадной башни торчали два орудия, калибр которых я даже не брался себе представить. На моей родине было несколько больших океанов, разделявших два материка, а потому на всякий случай имелся и военно-морской флот. В юности я бредил морем и хотел идти учиться на флотского офицера, до серьезного разговора с отцом. Но до того я успел основательно изучить массу литературы по кораблям. Так вот, пушки "Бобров" мало не уступали главным калибрам крейсеров и линкоров. Мне стало страшно, когда я представил, что происходит с фортом или иным укреплением, в которое попадает снаряд из такого орудия. Тылы крейсерского танка прикрывало еще одно орудие, установленное в башне поменьше. Во всей поверхности танка и большей из башен были натыканы крупнокалиберные пулеметы или легкие зенитные орудия. В спонсонах на бортах танка были установлены мощные огнеметы, что делало его отдаленно похожим на альбионские танки, вроде "Крокодилов", экипажи которых не принято было брать в плен, как раз из-за огнеметных спонсонов.
- Сколько же человек управляется с таким чудовищем? - спросила Елена.
- Два десятка, - ответил знающий все и обо всем фон Ланцберг. - И это только благодаря автоматам заряжания орудия главного калибра. Без них пришлось бы выделять по пять человек, как минимум, на каждое орудие.
Следом за двумя "Бобрами" шагала пехота. Первыми, конечно же, три батальона тевтонов в черной форме и тяжелых доспехах. Как полк "старой" гвардии они имели право на собственный цвет парадной формы, несоответствующий цвету рода войск, к которому они относились. Кроме того, и в бой они предпочитали ходить едва ли не в парадной форме, только чуть более удобного покроя. Собственно, им не надо было особенно сливаться с местностью, как и всякой тяжелой пехоте, вроде нас, драгун, но тут дело, конечно, в извечной фанаберии "старой" гвардии, полков с приставкой лейб. Не собирались они сражаться в зеленом или хаки, как солдаты не столь привилегированных полков.