А вокруг уже закипела совершенно кошмарная рукопашная схватка. Она не шла ни в какое сравнение даже с той жутью, что царила в альбионских траншеях во время боя с берсерками. Потому что те, не смотря ни на что, были людьми. Жестокими, бесчеловечными, но все же людьми. А тут против нас дрались твари совершенно чуждые. Они вопили так, что закладывало уши. Кидались на нас, взвиваясь в воздух иногда на несколько метров и обрушиваясь с этой высоты сплошным вихрем когтей и клыков. А иные врывались в наши ряды - и взрывались, осыпая все вокруг себя смертоносным дождем зазубренных шипов, от которых не спасала даже тяжелая броня тевтонов.
Расчеты пулеметов были перебиты в считанные секунды. К ним становились все, кто мог добраться. Отличился, конечно же, вахмистр Быковский. Он склонился над пулеметом схватил его, прижав ногой станину, и могучим движением оторвал его. Болты и крепления полетели во все стороны. Крепко сжав тяжеленный пулемет, Быковский нажал на гашетку, поливая наступающих врагов длинными очередями. Пули пробивали их, часто насквозь, отбрасывали на несколько шагов, валили с ног.
Я поймал на штык прыгучую тварь, но та оказалась слишком тяжелой, и я едва не завалился на спину. Пришлось отпустить карабин. Я выхватил шпагу и левой рукой - револьвер. Конечно, стреляю я левой не слишком хорошо, но если нажимать на курок, когда ствол смотрит прямо в морду чудовищу, промахнуться почти невозможно.
Так оно и вышло. Я всадил две пули в свиную харю ближайшей твари, тянущейся когтями к моему горлу. Она дернулась, тряхнула головой, во все стороны полетели брызги темной крови. Я ткнул его тяжелой шпагой в горло, распарывая его. Отпихнул ударом ноги, освобождая место для следующего.
Я даже не разглядел, что это было за чудовище. Усиливающийся буран швырял в лицо целые пригоршни мокрого снега. Из его пелены, как из ледяной преисподней, выскакивали все новые и новые твари. Я выстрелил в монстра, которого даже разглядеть толком не смог. В барабане оставалось еще три патрона. Чудовище рвануло ко мне. Я сделал быстрый выпад навстречу, буквально насаживая его на шпагу. Шаг назад, выдергиваю оружие и тут же наотмашь рублю врага. Клинок шпаги легковат для таких ударов, но выбирать не приходится. Тень, именно так я воспринимал монстра, с которым схватился, отклоняется в сторону, замирает на секунду, но уже через мгновение в лицо мне устремляется его кошмарная лапа с растопыренными когтями. И я очень сильно пожалел о том, что пренебрег шлемом. Когти сорвали с моего лица башлык и шарф, пустили кровь, которая потекла по щеке за шиворот.
Последние пули я расстрелял в тварь. Они смогли остановить ее, не давая нанести мне новый удар. Я же размахнулся как можно шире и рубанул чудовище, целя в район головы или шеи. Клинок шпаги глубоко погрузился в тело твари. Я рванул его на себя, освобождая оружие. Монстр покачнулся и рухнул ничком - нанесенные раны прикончили-таки его.
Но на его место встал новый.
И так раз за разом. Я перехватил револьвер так, чтобы отбиваться его рукояткой от наседающих врагов. Мне приходилось вертеться волчком, чтобы не дать тварям прикончить себя. А те, казалось, не собирались заканчиваться. Пулеметы замолкали один за другим. Несколько раз твари заваливали вахмистра Быковского, отстреливающегося от них, числом, но тому неизменно удавалось подняться. Он уже и сам напоминал демона или грешника, вырвавшегося из глубин ада. Залитый кровью тварей, орудующий винтовкой с примкнутым штыком. Пулемет давно пришел в негодность, первое время вахмистр отбивался им, как здоровенной дубинкой, круша тварей направо и налево. Но даже его громадные силы были не бесконечны. Он отшвырнул разбитое оружие и подобрал валяющийся у его ног чей-то карабин.
Ряды драгун и тевтонов таяли. В бой давно вступили строевые полки, подкреплявшие нас. Молчали пулеметы. Только громадные "Бобры" и танки Биберштайна отстреливались, изрядно прорежая толпу наших врагов. Гремели пушки крейсерских бронемашин, швыряя снаряды куда-то в сторону города. Где-то вдали грохотали взрывы, но последствия их мы, конечно, не видели.
Как-то незаметно для нас закончился буран. Теперь снег падал чинно и спокойно, вырастая на трупах, лежащих вповалку. Люди и твари. Наверное, точно так же, как и альбионцы не слишком далеко впереди. Тучи немного разошлись, и теперь солнце Пангеи освещало чудовищную картину сражения.