- Ты на машине? – удивлённо протянул Максим.
- Взяла в прокате, - ответила я, скидывая куртку и сапожки.
- И куда же ты ездила, радость моя? – прищурил глаза Максим.
- За Кшиштофом следила, - ответила я негромко, и прошла в комнату.
- Говори, - у Макса загорелись глаза, выслушал, и авторитетно заявил, - ты что-то не договорила, слишком уж вид у тебя испуганный. Что она тебе наболтала?
- По делу ничего, - пожала я плечами.
- А если не по делу? – Макс не сводил с меня глаз.
- Какая тебе разница? Просто угадала, что у меня трое детей, и что одного я потеряла. Понятия не имею, как она это узнала, я в гадания никогда не верила, расценивала ворожбу, как развлечение. Она меня просто напугала, и отругала к тому же.
- Делать тебе нечего, кроме как всяких гадалок слушать, - поморщился Максим.
- А я и не слушала, а просто убежала.
- Уже лучше. Говоришь, в доме что-то спрятано?
- Что имеет отношение к драгоценностям, - я уселась на кровати по-турецки.
- Хочешь их найти?
- Колье стоимостью в миллиард? – задумчиво проговорила я, - зачем оно мне? Мне денег хватает, спортивный автомобиль мне тоже ни к чему, хотя могу его купить, если очень захочу. А ты « Феррари » хочешь?
- На работу в красной машине, да ещё с открытым верхом, ездить по меньшей мере глупо. Это чистый выпендрёж, к тому же на моей работе не поймут, и ещё уволят, чего доброго. А если дождь? Уж лучше « Ягуар ».
- « Ягуар » хочешь? – не сдержала я улыбки.
- Я « Хаммер » желаю, как у тебя, только чёрный.
Ревнивец! Он ненавидит Димку, просто терпеть не может, накачивает себе мускулы, и машину хочет, как у него.
- Почему именно такой? – ехидно отозвалась я.
- Потому что это круто, - сквозь зубы ответил Максим, - лучше давай займёмся делом. Кстати, я сделал анализ с пальцев Барбары.
- В смысле? Какой анализ?
- Какой анализ эксперт делает? – Макс прищурил глаза, - я определил, что это за вещество было на её пальцах.
- Вот уж не думала, что ты умеешь делать анализ, - удивилась я, - и что вышло?
- Как вы это называете? Что под макияж накладываете? Помню, у мамы был тональный крем, и я им синяк под глазом замазал.
- И что хорошего тебе в школе сказали? – фыркнула я, - наверное, высмеяли.
- Высмеяли, - со вздохом сказал Максим, - а с чего ты взяла, что это было в школе? Впрочем, без разницы. Как эта хрень теперь называется?
- Так и называется, тональник, и он и сейчас есть в продаже. Правда, теперь чаще пользуются основой, на каждого потребителя, так сказать. Тональный крем остался в пережитке.
- Основа, значит, - Макс сцепил пальцы, - ещё были следы пудры с загаром, и розовой помады.
- А какая помада? Нежная, или более интенсивная? – хотела знать я.
- А зачем тебе это? – вытаращил глаза Максим.
- Чтобы хоть приблизительно понять, что представляет собой убийца. Я сейчас объясню, просто существуют кое-какие правила. Редкая блондинка накрасит губы красной помадой, она предпочитает розовый, при чём нежные оттенки. Интенс берут себе шатенки, каштан, брюнетки, рыжие, они берут ярко-розовые, с блеском. Красные, и шоколадные оттенки.
- Значит, нежно-розовую помаду берёт лишь блондинка? – уточнил мой муж.
- В основном, блондинки, - ответила я, поёрзав, - тоже и с косметикой, блондинке дозволены более яркие цвета, а брюнетке сложнее, сине-зелёные тени на восточных выглядят ужасно. Совсем другое дело, бежевые оттенки, и серые, розовато-серые, приглушённые, но последние только для вечера, под соответствующее платье.
- Вот и на что мне это? – в глазах Макса мелькнула усмешка, - думаешь, мне информация, тени к платью, так уж важна?
- Может, и не важна, - спокойно ответствовала я, - но с другой стороны, может, в какой-то момент эта информация тебе нужной окажется?
- В какой момент? – он не сводил с меня глаз.
- Да для расследования, поймаешь какую-нибудь дамочку на вранье. Женщины, в большинстве своём, не ожидают, что нормальный мужчина, не гомосексуалист, разбирается в женских примочках. Она соврёт тебе, а ты её за жабры. Тут и момент неожиданности важен, она в первый момент растеряется. Не мне тебя учить, сам понимаешь.
- Знаешь, в этом что-то такое есть, - на лице Макса заиграла улыбка, - приму к сведению, но вернёмся к нашим баранам, вернее, к нашим убийцам. Предполагаешь, что убийца блондинка?
- Предполагаю, - я вытащила из сумочки сигареты, - но это только предположение, его к делу не пришьёшь. Кстати,
Неонилла была блондинкой?
- Отнюдь, - Макс бросил взгляд на пачку с куревом, - шатенка.
- Видишь? – я вынула сигарету, - я всё больше склоняюсь к мнению, что она тут не при чём, сама стала марионеткой в руках опытного кукловода. Зачем её убили? Думаю, чтобы свалить на неё убийство. Акробатка, циркачка, знакомые о ней расскажут, что она могла влезть в окно купе, такое больше никому не под силу.
- А зачем же её саму убивать? – со стоном воскликнула Максим, - она бы ни за что не оправдалась.
- Чтобы не ляпнула лишнего.
- Да чего она ляпнет? Расскажет, что такая-то наняла её для поездки в Гданьск?
- Конечно, ведь тут же начнут копать.
- Кто до чего докопается? Если бы не история с Машей, мы бы и не заинтересовались этим делом.
- Я бы заинтересовалась, - заверила я его, - я думаю, что пора звонить Марату, а то у меня уже мозг кипит, и любопытство гложет. Есть у меня предположение, что милейшая Александра Олеговна что-то знает, и боится сказать. Думаю, она перемешала правду с ложью, и я сейчас же звоню Марату, - я взяла мобильник, и вызвала своего друга.
- Слушаю, - раздался его голос.
- Есть новости? – деловито осведомилась я.
- Новости очень плохие, - мрачно сказал Марат, - Александру Олеговну пытались убить, и она сейчас в реанимации. Врачи говорят, что состояние стабильное, но она в коме.
- Вот мракобесие! – хлопнула я себя по коленке, размяла сигарету, и бросила её в пепельницу, - а ты вообще ничего не видел?
- Я её обнаружил, - доложил Марат, - побеседовал с милицией, Женька меня из отделения еле вытащил, очень я следователю не понравился.
- Лично я большинству следователей не нравлюсь, - с усмешкой сказала я, - дальше.
- Я пришёл в театр, её на месте не было, стал спрашивать, но мне сказали, что она вышла.
Марат весь извёлся, просидел около часу в коридоре, потом опять стал спрашивать. Кто-то ему сказал, что Александра Олеговна вышла через заднюю дверь, и он решил проверить. Нашёл этот выход, и первое, что он увидел, это лежащую на земле Михайлову. В неё стреляли, но она ещё была жива, и врачи вовремя прооперировали женщину, однако, пока она в коме. Дело взял под свой контроль Евгений. Он уже установил, из какого пистолета был произведён выстрел, снял все отпечатки с телефона, пробил оружие по базе данных, и допросил работников театра.
- А можно поподробнее? – вклинилась я в поток информации, - вы что-то узнали?
- Ты с Женькой поговори, - деловито сказал Марат, - он как раз пришёл.
- Викуль, привет, - услышала я голос Евгения.
- Привет, что у вас там?
- Марат уже разболтал? Ладно, расскажу, делать нечего. В
Александру Олеговну стреляли, оружие проходило по нашей базе данных, но оно было официально зарегистрировано, и впоследствии отдано владельцу. Сам владелец ни в чём виноват не был, в него стреляли, и он вынужден был защищаться. Никаких трупов, он только слегка ранил человека, убивать не собирался, лишь в целях защиты, стрелял по конечностям. Я уже вызвал владельца оружия, собираюсь задать ему несколько вопросов. С телефона стёрли все отпечатки, похоже, удаляли номера, потому что журнал звонков совершенно пуст. Кстати, я сейчас буду допрашивать дочь пострадавшей, так что говорить пока не могу.
- Оставь телефон включённым, на громкой связи, - попросила я его.
- Ладно, так и быть, - в телефоне послышались голоса, и Евгений включил громкую связь, - проходите, Мария Яновна, присаживайтесь.