- Значит, он потерял память из-за укола? – с напором спросил Макс.
- Я не знаю, - нервно дёрнулась я, и залпом выпила содержимое бокала, - только предполагаю. Я подрядила Марата достать улики против Димки, чтобы посадить его в тюрьму. Марат попросил приехать, сказал, что что-то нарыл, что-то очень важное, я приехала, и застала Марата без чувств. Кинулась вдогонку предполагаемым злоумышленникам, они меня схватили, хотели какую-то гадость вколоть, но появился Димка, и отстрелил одному руку. Я через знакомых сделала анализ вещества, которым хотели меня одурманить, на полу подобрала, - я махнула фужером, и Макс долил мне шампанского.
- Так что это такое? – спросил он.
- Какая-то психотропная гадость, вызывающая полнейшую амнезию.
- Значит, он потерял память не от удара? – уточнил Максим.
- Не от удара, - эхом отозвалась я.
- Обалдеть! А Богдан?
- А что Богдан? – поскребла я ногтём стол, - тут я ничего
сказать не могу, честно. В этом случае я от тебя ничего не скрыла.
- И много ты от меня тайн имеешь? – прищурил глаза мой супруг.
- Какие тайны, милый? – улыбнулась я, - я скрыла от тебя историю с Маратом, потому что не хотела больше в этом копаться, да и не могла. Димка меня так достал, что нервов никаких больше нет, мне проще было послать его ко всем чертям, чем дальше себе мозг выносить.
- А Призрак?
- А при чём тут Призрак? – пожала я плечами, - я пыталась сделать, что в моих силах, но потерпела поражение.
- Ладно, - Макс хрустнул костяшками пальцев, и я поморщилась. Терпеть, не могу, когда так делают.
- Что – ладно? – вздёрнула я брови.
- Мне кое-кто шепнул, что поговаривают, будто Призрак толи испанец, толи мексиканец. Тебе это о чём-нибудь говорит?
- Говорит, - помертвела я, - только я не хочу больше копать. Скажи мне, как на духу, ты хоть капельку любишь свою падчерицу?
- Я понял тебя, - вздохнул Максим, - а моя мать?
- Твою мать уже не вернёшь, - провела я пальцем по столу, - если выяснишь, что это Димка в этом замешан, тут же мне расскажи. Пожалуйста!
- Хорошо, - коснулся он моей руки, - не переживай.
- Хочу ещё шампанского, - улыбнулась я.
- Ты, как подросток, - хмыкнул Макс, и попросил официантку принести ещё бутылку.
Я напилась шампанского, а потом устроилась читать книгу. Маша тоже читала, искоса поглядывая на меня, а мужчины решали сканворд. Просто идиллия какая-то, да только книга у меня не читалась, нервы были на пределе, и, в конце концов, я не выдержала, сунула чтение в сумку, и вышла из купе.
Кшиштоф тоже ехал этим поездом, и я без проблем его нашла. Он ехал в купе с прехорошенькими девушками, молоденькими блондиночками, и я поневоле усмехнулась.
- Есть разговор, - облокотилась я о косяк, рывком открыв дверь купе.
« Три девицы под окном » растерянно посмотрели на меня, а
Кшиштоф встал с места, и мы вышли в коридор.
- Смотрю, ты дивно устроился, - не сдержала я усмешки, - в таком цветнике.
- Они пустышки, - засмеялся он, - мне от их глупостей чуть дурно не стало, такое молотят, - он вынул сигареты, - будешь?
- Конечно, - я вытянула сигаретку, поднесла её к губам, и он щёлкнул зажигалкой.
- Расскажи мне о ваших отношениях с Машей, - попросила я.
- У нас нет никаких отношений, - вздёрнул он брови, - мы с ней давно расстались.
- Вот и расскажи о событиях вашего расставания.
- Не трави мне душу, - отвёл он глаза, и сам раскурил сигарету.
- Я не травлю, - решительно произнесла я, выпустив несколько колечек дыма, и открыла окно в коридоре. Тут же ворвался свежий ветер, и растрепал мою причёску, держащуюся на трёх шпильках. Заколки попадали на пол, а длинные волосы разлетелись.
- Ты очень красивая, - вздохнул Кшиштоф, и поднял заколки, - если б не было Машки, я бы влюбился в тебя без памяти. Одни смоляные локоны чего стоят!
- Тебе бы мой бывший так накостылял бы, мало бы точно не показалось, - заверила его я, - он всех моих кавалеров отшивает. Радуйся, что ты ко мне ничего не испытываешь. И расскажи подробно о произошедшем.
- Что ты хочешь услышать? – пожал он широкими плечами, - я так её любил, а она даже не объяснила, почему она меня бросила.
- Что значит – не объяснила? – изумлённо протянула я, - мне она рассказала, что ты убийца. Её вызвали к следователю, рассказали, что ты убил Зорина, мужа её родной тётки. Выходит, Маша мне соврала?
- Маша не могла соврать, - покачал головой Кшиштоф, - это ей наврали. И мозг запудрили.
- Знаешь, - я сложила руки на груди, и улыбнулась, - а я всё поняла.
- Что ты поняла? – удивился он.
- В Москве поговорим, - махнула я рукой, и затянулась сигаретой.
Когда я вернулась в купе, то обнаружила, что все спят. Мужчины на верхних полках, Машка на нижней. Вторая нижняя была свободна, и я легла на неё.
Мысли разлетались в разные стороны, и голова шла кругом, мне стала ясна, наконец, вся афёра.
Я перевернулась на другой бок, и мгновенно улетела в страну морфея.
На перроне нас ждал Иван Николаевич, стоял, прислонившись к моему джипу, и оглядывался по сторонам. Нас он увидел почти сразу, и бросился помогать.
Взял у меня сумки, и стал загружать багажник.
- Слушайте, откуда вы столько янтаря взяли? – возмущённо воскликнул он, когда мы уложились, и он сел за руль.
- Выловили, - пояснила я, и свёкр недоверчиво покосился на меня, - честно, - и засмеялась, - я это из моря вытащила.
- И что ты со всем этим богатством делать будешь? – спросил он, ловко лавируя между машинами.
- Ювелирку, - ответила я, - а как там дети?
- Спят в кроватках. А у меня щека скоро дёргаться будет от занятий Василисы, я ребят на пиво позвал, футбол хотели посмотреть, а Нуцико меня и слушать не хочет. Мы так наслушались классики, что теперь мои коллеги долго ко мне прийти не захотят. Почему она не может заниматься утром?
- Потому что утром у Василинки танцы, - сверкнула я глазами, - вечером школа не работает, и учителя по языкам тоже.
- И поэтому я должен слушать её пируэты на пианино? – хмыкнул Иван Николаевич, - и на арфе? И её пение?
- И на теорбе! – фыркнула я.
- Это что за зверь? – вытаращил глаза Иван Николаевич.
- Это лютня, устаревшее название, - улыбнулась я, - знаете, что это такое?
- Понятия не имею.
- Разновидность балалайки, скруглённая с оборотной стороны.
- Понятно, - покосился на меня Иван Николаевич, и остаток пути мы проделали молча.
Дома ко мне тут же бросились кошки, собаки, я их стала гладить, потом примчалась Василинка, и я подхватила дочку.
- Так здорово! – вопила она, - мамочка, я страуса играю.
- Может, Штрауса? – засмеялась я.
- Точно, Штраус, - закивала прелестным личиком Василинка, и смоляные кудряшки, обрамляющее её белокожую мордочку, растрепались.
Дочка у меня удивительно красивая, думаю, годам к двенадцати-четырнадцати у неё от кавалеров отбоя не будет. Белая кожа, роскошные локоны, кудряшки, кажущиеся картинными, курносый носик, усыпанный веснушками, ямочки на щёчках, и родинка над верхней губкой.
Последнюю она получила от меня. Впрочем, и ямочки, веснушки, и все вышеперечисленные качества тоже.
- Ты у меня молодец, - вздохнула я.
- Тётя Нуца говорит, что я обязательно стану великой, - докладывала по-детски непосредственная Василинка, - певицей, или музыкантом.
- Конечно, солнышко, - засмеялась я, и отпустила малышку.
Василинка с топотом помчалась по дому, а я отправилась в кабинет. Первым делом убрала в тайник янтарь, созвонилась с ювелиром, переговорив с ним, набрала номер Марата.
- Привет, у меня к тебе ответственное поручение, - с места в карьер, заявила я, и, без лишних предисловий, договорилась с ним о завтрашней встрече.
- Как там море? – спросил на прощание Марат.
- Отлично, - бодро отозвалась я, - плещется. Кстати, как там Александра Олеговна?
- Она пришла в сознание, я только сегодня утром звонил, - ответил он.