Та зима выдалась суровой. В день похорон свинцовые облака начали сгущаться позади Бен-Кайли – горы, заснеженная вершина которой ослепительно сияла под ранними лучами утреннего солнца. Потом небо потемнело, и часам к одиннадцати, как раз, когда священник начал поминальную службу на кладбище, упали первые снежинки. Причем, даже судя по тому, как они ложились на рукава рясы святого отца, становилось понятно, что снег сразу не растает. Кое-кто подумал, что из-за снегопада священник прервет молебен, но он продолжал как ни в чем не бывало. Некоторые открыли зонты, а женщины, среди которых преобладали вдовые, плотнее закутались в шали и, мыслями обратившись кто на двадцать лет назад, а кто и дальше, затянули псалом номер сто двадцать один.
И сладко и жутко звучали эти слова, потому что уже нельзя было разглядеть никаких гор. Ни Бен-Кайли, ни окружающих холмов, и весь мир превратился в непознаваемый символ веры в то, что невозможно увидеть. А потом снежинки повалили еще гуще, больше не кружась в полете, падая отвесно, и пение зазвучало так, словно доносилось издалека. Церковные службы на открытом воздухе в Шотландии настолько волнуют умы и души, порождают такое смятение, что проводятся в наши дни очень редко. Мы, видать, досыта нахлебались этих чувств во времена Торжественной лиги и Ковенанта[7].
Суровая погода установилась с одиннадцатого ноября. В тот день снег шел редкий и такими крупными хлопьями, что в большинстве своем народ не верил, будто он задержится надолго. Думали, к утру и следа не останется. Но в холодном и неподвижном воздухе сугробы пролежали две недели, и под тяжестью снега ветви деревьев клонились до самой земли. А затем действительно наступила оттепель, которую принесли шторм и ураганный ветер, способный снова разрушить мост через залив Тай[8], с убийственной силой прошедшийся по долине и повредивший кровлю бастионов замка Эркани. Но хуже всего, что как только пахотная земля оголилась, вновь ударил сильный мороз, и пришла так называемая «черная зима».
Снег снова выпал только к середине декабря к вящей радости детишек, которым так нравится белое Рождество, казавшееся теперь неизбежным. Но время шло, а снег все шел день за днем без перерыва, и наиболее ушлые из жителей Кинкейга стали запасаться впрок провизией, а окрестные фермеры озаботились, чтобы хватило силоса для скота. Великий Мыслитель предрекал рекордно холодную зиму и раздолье для любителей игры в керлинг. А лучше всего приходилось тем, кто на зиму от скуки запасался томами Эдгара Уоллеса и Анни Сван – книги не коровы и не требовали ни ухода, ни затрат на пропитание.
Когда же снегопад прекратился, мы заранее знали, что придет новый, и наш городок окажется полностью отрезанным от мира. Потому что, хотя в стране уже появилось достаточно снегоуборочных машин, до таких отдаленных мест, как Кинкейг, они добираются даже сейчас, ой, как нескоро. Вот мы и проводили свои дни в полной праздности. Кто-то брал кусок наждачного камня и точил косу к будущей весне, а большинство фермеров просто грели брюхо у веселых огней домашних очагов и качали головами над каталогами тракторов, которые присылали им от Генри Форда. А снег обыкновенно приносит еще и тишину, плотно сгустившуюся вокруг нас. По всем долинам не доносилось ни звука, только порой тревожно кричали чибисы, словно жалуясь на свою судьбу занесенной снегом земле, да порой с одного из дворов слышалась недолгая суета, когда хозяйка ловила курицу, чтобы свернуть ей шею и приготовить семье на обед. В рождественское время люди всегда как будто живут предчувствиями и ожиданиями чего-то, и так было с первого года от Рождества Христова. И уж, само собой, многие задним умом крепки, чтобы начинать потом похваляться, будто предчувствовали что-то, хотя сами не понимали, что именно, а все равно якобы было им наитие. Так вот, одна пожилая женщина утверждала, что когда священник читал молитву ангелам-вестникам, а она как добрая христианка пыталась вообразить себе этих самых ангелов, какими их рисуют на открытках, привиделся ей, дескать, полоумный Таммас, бежавший, петляя, по снегу из Эркани и бормочущий что-то про убийство. Она, понятное дело, сразу ни с кем своим видением не поделилась, посчитав его греховным, а стала рассказывать всем и каждому через неделю, уже после того, как страшное дело действительно случилось. А была это миссис Макларен – жена кузнеца, у которой, как говорил начальник станции, имелся талант к саморекламе, как это принято сейчас называть.
7
Договор, заключенный между Шотландией и Англией в XVII в., положивший начало объединению их церквей.