Ветер, молниеносно заносивший следы наверху башни, в глубоком рву не имел такой силы, и с тех пор, как снегопад несколько утих, каждая вмятина в насте осталась видна вполне отчетливо. И самым любопытным образом я получил новое напоминание, в каком уединенном месте располагался замок, потому что во многих местах снег оказался испещрен следами лесных обитателей, искавших убежища от бурана. Мелкие и быстрые шажки – это пробежала лисица, отпечатки более длинных прыжков оставил горностай, заячьи петли в одном месте пересек важной походкой фазан, а в другом следы обрывались, и осталось лишь кровавое пятнышко и клочок шкурки. Луна теперь появлялась и пряталась за облаками, делая свет похожим на мерцающие огни неоновой рекламы и причудливо выделяя замысловатые узоры на снежном ковре. Хотелось остановиться и любоваться этим невинным зрелищем, позабыв обо всех проблемах, и мне пришлось преодолеть в себе жажду наслаждения эстетикой природы, чтобы вернуться к цели своего расследования.
В том месте, где упал Гатри, снег разметало, как при падении крупного метеорита, а вот вокруг все было затоптано нашими ногами, когда мы осматривали и поднимали тело. Но зато вне этого круга каждый след четко выделялся среди прочих. И история рисовалась вполне понятная. Гэмли совершил опасный прыжок в глубокий ров футах в пятнадцати от тела и направился прямо к нему. А когда уходил, то сначала точь-в-точь повторил путь, но, обнаружив, что подняться наверх в той же точке совершенно невозможно, добрел до небольшого моста, по которому мы с Сибилой впервые вошли в замок. Там он смог легко выбраться из рва, и уверенная манера его передвижений свидетельствовала о хорошем знании местности. Я выбрался там же и последовал по его следам, ведшим от замка, хотя теперь это стало нелегко из-за глубины снега. Но чуть позже я убедился, что он все-таки повторил тот же путь, которым ранее пришел. Гэмли явился из мрака ночи и вернулся в него. Изначально он, вероятно, направлялся к малому входу, когда падение тела Гатри заставило его отклониться от маршрута.
Я вернулся в ров и добросовестно обошел его по кругу. Передо мной сложилась окончательная и полная картина: Гэмли приблизился к телу с одной стороны, а Сибила, Хардкасл и я – с другой, то есть от дома. Гэмли затем удалился туда, откуда пришел. Вероятно, плоды моей разведки оказались ничтожными, но я все равно испытывал удовлетворение человека, прибравшего за собой.
Хардкасла я обнаружил все еще топтавшимся в подвальном коридоре. Вполне вероятно, что он силился открыть дверь, за которой лежал труп. И если его жена выглядела ведьмой, то он представлялся мне упырем. Но сейчас он подошел ко мне и хрипло произнес:
– Это было убийство.
– Пока ничто не доказано, и предстоит следствие, мистер Хардкасл. Давайте поднимемся наверх.
– А я вам говорю, что это подлый Линдсей обманул и убил его. Разве я не упреждал лорда, что ничего хорошего не выйдет, если он станет якшаться с выходцем из их племени? Он обвел хозяина вокруг пальца, убил его, а теперь сбежал вместе с девицей.
Я шел впереди, но, услышав эти слова, резко повернулся к нему.
– Простите, что вы сказали?
Он для начала зловеще ухмыльнулся, словно говоря: «Что? Проняло тебя наконец?», а потом повторил свой характерный жест – вытащил из-за спины грязную руку и потер подбородок. Медленно и со злобным удовлетворением в голосе он спросил:
– Стало быть, вам теперь интересно узнать обо всем?
Но какой бы нелепой тревоги ни желал нагнать на меня Хардкасл, эффект от его слов был в тот же момент начисто смазан внезапным шумом, возникшим прямо у нас над головами. Леденящие душу вой и визг, подобные услышанным нами, могла бы вызвать, как нарисовало мое воображение, схватка стаи волков с гиенами. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: до меня доносятся звуки первого и последнего плача по умершему Рэналду Гатри. На две пятых вой принадлежал миссис Хардкасл, еще примерно такую же лепту вносил слабоумный юноша, а остальное добавляли собаки на заднем плане. Причем композиция изменилась, когда мы поднялись по лестнице. Таммас – местный дурачок свел свою часть к обыкновенному хныканью, зато миссис Хардкасл разразилась вполне членораздельным поминовением. Стоявшая между ними Сибила выглядела абсолютно холодной и суровой, и я начал подозревать, что события ночи окончательно обессилили ее.