Макс. Прекрати!
Джонни. Нет, говори! Что бы ты хотел прокричать ей вслед? Представь себе, что она только что ушла, хлопнула дверью. Говори!
Макс. (чуть не плачет) Не надо так, замолчи… А что бы ты хотел сказать своим сотням, нет, тысячам женщин?
Джонни. Погоди, речь сейчас о тебе.
Макс. А сейчас — о тебе! (Берет несколько бутылок со стола в охапку.) Вот представь, что перед тобой все твои бывшие женщины. Что бы ты хотел им сказать? Как на духу. «Я бы хотел вас всех трахнуть. Это вас не сильно расстраивает?»
Джонни. Не надо, Макс… Хотя, ладно, пожалуй, я скажу.
Лео. (подымается с дивана) О! Я хочу это видеть.
Джонни. (берет одну бутылку в руки) Ты, Дженни, всегда мне нравилась. Ты какая-то особенная, касаешься меня так нежно, так мягко… С тобою у меня все получалось, Дженни. А ты (берет вторую бутылку), Жасмин… С тобой сладко целоваться. Ты — жадная и сочная, от тебя трудно оторвать губы. А ты, Карина, какая-то воздушная… ласкать тебя одно удовольствие, словно гладишь пушистую кошачью шерстку… Вы все такие милые… Вы — мои, я люблю вас всех.
Лео. Психоанализ, психоанализ… Да этот твой психоговнализ — фигня собачья!
Макс. Ты, Лео, мертвец. И уже давным давно.
Джонни. Перестань?
Макс. Ты не живешь нормальной жизнью.
Лео. Я не понимаю тебя.
Макс. А ты постарайся. А кто захочет с мертвецом жить в одном доме?
Джонни. Замолчи.
Макс. Увы, это правда, Лео. Ты ничего не смог из себя выжать. У тебя в душе пробка. Ты заморожен. Никаких чувств, никакого конфликта с самим собой. Ничего. Даже, если тебя десять лет мучать психоанализом, все равно бы ничего не вышло! Ты потерянный человек. Мертвец.
Джонни. Ты не имеешь права так говорить про Лео. Ты же видел, как глубоко он копнул. Но и я тоже зашел далеко.
Макс. Вы только-только голову из двери высунули. А вам нужно было прыгнуть в бездну. В этом идея.
Джонни. Нельзя так говорить, Макс. Это фашизм. Ты злоупотребляешь своей властью над людьми.
Макс. И ты — мертвец. И точка!
Джонни. Сам ты мертвец!
Пауза. Атмосфера накаляется.
Джонни. А ты вообще себя самого в своей квартире насильно запер!
Макс. Да что ты говоришь? И где же решетки, замки? Что-то я не вижу.
Джонни. Да ты уже три месяца из своей квартиры не выползал.
Лео. Что? Это правда?
Джонни. Святая правда. Он боится выходить. Год назад он впал в глубокую депрессию, после чего появились странные симптомы. Как-то раз он ехал в метро, и произошел сбой электричества. Вагон остановился в туннеле, и все огни погасли. У Макса тогда случился сильнейший приступ паники. Он орал на весь вагон и потом упал в обморок. Охранники звонили мне на работу, просили, чтобы я забрал брата домой. Самостоятельно ему это было сделать уже трудно.
Лео. Поверить не могу.
Джонни. Да я ему сюда еду ношу, он даже в магазин выглянуть не может. И в ванной сидеть не может с закрытой дверью.
Лео. Это правда?
Макс. Да, ладно, ничего тут нет страшного.
Лео. Э, нет. Все не нормально, раз так. Я же не знал, что у тебя проблемы с психикой.
Макс. Нет у меня никаких проблем с психикой.
Лео. Удивительно, как он еще смеет нас называть мертвецами, когда сам заколотил себя в собственной могиле!
Макс. Это мой личный выбор.
Лео. Это не твой выбор. Это вообще не выбор.
Макс. Я хотя бы пытаюсь анализировать свои эмоции. И я, кстати, сам выбрался из метро. Ты, сволочь, так и не приехал.
Лео. Как же ты посмел тогда лечить меня, если тебе самому нужен доктор?!
Макс. Мне не нужен никакой доктор, и вообще я не должен был с тобой сюсюкаться. Это была моя ошибка.
Лео. Ты больной, а я здоровый.
Макс. Ты не здоровый, ты больной.
Лео. Так, ну ладно, по-моему, мне пора.
Джонни. Пожалуй, и мне тоже.
Макс. Ну и валите.
Джонни. А ты догнивай тут один.
Макс. Вы, оба… Вы… Невыносимо слушать ваше нытье. Вы больные люди. Уходите и не возвращайтесь.
Макс одиноко сидит на стуле. Джонни уходит. Лео начинает собирать вещи, затем в бессилии присаживается на другой стул.