Нырнув, Жилов поплыл под водой параллельно берегу и, почувствовав под ногами песок, залег у кромки прибоя, выжидая. Сначала Данила услышал голоса, а потом увидел отраженный свет фонарей. Когда звуки и свет отдалились, Данила, переждав еще пару минут, ползком пересек открытое пространство и укрылся за камнями. С новой позиции Жилов мог видеть солдат, захвативших его друзей.
Врагов было семеро. Нет, больше. Еще трое стояли поодаль, наблюдая за морем и берегом. Десять человек. Все вооружены. Что ж, интуиция не обманула Данилу. В открытой схватке у него было бы совсем мало шансов на успех. А уж Тенгиза убили бы наверняка.
Жилов чувствовал свою ответственность за мальчика и полагал, что должен оберегать Тенгиза. Может быть, даже ценой собственной жизни. Однако это еще не повод, чтобы отдать эту жизнь в безнадежной схватке.
Жилов видел, как солдаты и их пленники начали подниматься по склону.
Никто не остался, чтобы прикрыть отход. Значит, солдаты чувствуют себя в безопасности здесь, на острове.
Это очень хорошо. Беспечность врага – серьезное преимущество для Жилова. Однако надо поспешить. И там, куда ведут пленников, может быть не десять солдат, а намного больше. Поэтому Жилов должен перехватить их по дороге.
То, что ему предстояло в одиночку и безоружному справиться с десятью вооруженными солдатами, мало смущало Данилу. В джунглях за ним будет преимущество внезапности. Да и на масаи можно твердо рассчитывать. Со своим ружьем Тарра стоит пятерых солдат. Но и без ружья он тоже способен управиться с одним-двумя.
В лесу, разумеется, а не на открытой местности.
Жилов мог бы выйти на тропу следом за хозяевами острова, но из осторожности не стал этого делать. Если они все-таки оставили прикрытие, весь его замысел рассыплется.
Перед Жиловым был почти отвесный каменный склон примерно шестиметровой высоты. Выше начинался лес. Петли лиан раскачивались в трех метрах над головой Данилы.
Жилов зацепился пальцами за выступ скалы, подтянулся на руках, отыскал бугорок, годный, чтобы поставить большой палец ноги. Нащупал над головой длинную трещину и подтянулся еще на полметра. Пара рывков – и он уцепился за толстую лиану.
Через минуту он уже стоял в густой траве, прикидывая направление и прислушиваясь.
Деревья росли довольно редко – лес был старый. Это было хорошо. Мало света и много свободного пространства между стволами.
«Будем надеяться, я не наступлю на змею», – подумал Жилов и побежал вверх. Напрямик он двигался вдвое быстрей, чем солдаты – по расчищенной тропе. В лесу почти не было подроста: Жилову ни разу не пришлось пустить в ход нож.
Солдат Жилов услышал шагов за сорок. Впрочем, они и не таились. От кого?
Жилов пропустил мимо себя цепочку. Все десять. Парами. Пленники – следом за первой двойкой.
Перебегая от ствола к стволу, Данила следовал за группой шагов двести. Как ни старался он ступать бесшумно, длинная трава шуршала под босыми ногами. К счастью, этот звук тонул в сотнях других шорохов ночного леса.
Жилов видел: солдаты расслабились. Слишком легко прошел захват. Только те, кто шел непосредственно за пленными, держали оружие наизготовку. Винтовку Таррарафе нес солдат, идущий слева в первой паре. Данила был уверен: при первой же возможности масаи вернет себе оружие.
Над головой Жилова пронзительно закричала обезьяна. Едва она умолкла, Жилов выскользнул на тропу позади солдат, в два шага настиг идущих последними и одновременно ударил обоих ребрами ладоней, между ухом и затылком, чуть ниже края каски. И успел поймать их за воротники прежде, чем солдаты повалились на землю. Жилов «помог» им улечься тихо: нелегкая задача – вместе оба солдата весили пудов десять.
Данила в совершенстве владел тактикой леопарда, нападающего на последнего в цепи и уносящего его в джунгли настолько бесшумно, что товарищи могут пройти еще целую милю, ничего не заметив. Но сейчас Жилову предстояло уложить еще как минимум шестерых.
Тропа сузилась до полутора метров. Однако солдаты продолжали идти парами, даже задевая локтями ветки. Ночная птица с громким уханьем перепорхнула с одного дерева на другое прямо перед идущими впереди. Один дернулся от неожиданности и выругался. Второй, тот, что нес ружье Таррарафе, засмеялся.
Жилов прыгнул вперед. Его кулаки с четкостью механических поршней врезались в основания черепов двух последних солдат раньше, чем умолк смех. Сделано.
Осталось шестеро.
Жилов следовал за поредевшим отрядом, лишь изредка позволяя себе короткий взгляд на спины идущих впереди. Любое пристальное внимание может насторожить преследуемого, будь то человек или зверь.
Тропа опять расширилась – видно было, что здесь недавно поработали топоры, – и круто взяла вверх. Удачное место!
Бросок – два точных удара… И в этот момент идущий впереди солдат споткнулся о корень и упал, выронив автомат. Его напарник обернулся – и обнаружил Жилова, только-только уложившего двух его товарищей.
Шок от увиденного длился недолго. Автомат был у солдата в руках. Длинная очередь прошила воздух там, где только что был Жилов. В следующий миг почва ушла из-под ног стрелка, он перелетел через голову Жилова и «воткнулся» в землю тремя метрами ниже по склону. Каска уберегла его череп, но в ближайшие несколько минут беднягу можно было не принимать в расчет.
Второй солдат, споткнувшийся, только-только начал подниматься с земли. Не разгибаясь, Жилов выбросил назад ногу, и его пятка с хрустом врезалась в нос африканца.
Таррарафе не понадобилось оглядываться, чтобы понять, что происходит. В отличие от солдат, он давно уже знал о присутствии Жилова. Знал он и то, что по меньшей мере четверо выбыли из строя. Левой рукой масаи обхватил горло идущего впереди и быстро развернул его лицом к напарнику. Правая же рука масаи легла на шейку приклада собственного ружья, которое держал солдат. Его напарник вскинул автомат, но медлил нажимать на спуск, опасаясь попасть в своего. Таррарафе же тянуть не стал. «Ли Энфилд» рявкнул, и пуля, прошибающая кирпичную стену, ударила автоматчика в грудь, отбросив на добрых пять шагов.
Солдат, которого держал масаи, рванулся изо всех сил… И оказался на свободе. Автомат висел у него на плече, и понадобилось полсекунды, чтобы он оказался в руках у наемника Вулбари. Таррарафе дал ему эти полсекунды, а потом резко ударил стволом ружья в живот солдата и сразу же – прикладом в висок. Масаи не любил расходовать патроны зря.
Все происходящее заняло несколько мгновений. Тенгиз ошалело вертел головой, глядя на учиненное его друзьями побоище.
Жилов наклонился над одним из солдат и стащил с него ботинки.
– Примерь, сынок, – сказал он, протягивая их Тенгизу.
Таррарафе поднял собственный пояс.
Тенгиз обулся. Не то чтобы ботинки были очень удобные, но так всё же лучше, чем босиком. Поразмыслив, он стащил с солдата повыше ростом шорты и куртку.
– Носорог! – позвал Таррарафе. – Вот смотри! – Масаи указывал Жилову на пару углублений там, где травяной покров был вытоптан. – Коба?[1] – спросил он.
– Коба, в лесу? – удивился Жилов. – Может, бушбок?
Таррарафе покачал головой.
Жилов потрогал пальцем край следа.
– Совсем свежий, – сказал он. – Ну и что?
– Только два! – уточнил масаи.
Жилов, прикинув направление и расстояние, прошел несколько шагов вперед и уткнулся носом в траву, как пес, вынюхивающий след. Через полминуты он нашел то, что искал.
Таррарафе, раздвинув стебли травы, посмотрел на отпечатки и покачал головой еще раз.
– Передние ноги, – произнес он. – Не бушбок!
– Никакая антилопа не может скакать только на передних ногах! – возразил Жилов.