В своих воспоминаниях, опубликованных на общедоступной странице в Google Docs, ЛеКлер сравнил акустический сет Дилана с «церковной службой. В воздухе витало что-то почти святое, и музыка преодолевала все границы, которые способна определить или включить в себя популярная культура. Зрелище было завораживающим, мы были в благоговении». Однако вслед за акустическим отделением неизбежно (на это недвусмысленно намекали усилители, стоящие на сцене с самого начала концерта) следовал электрический сет. Неудивительно, что после предшествующей «церковной службы» он казался некоторым прихожанам форменным святотатством.
ЛеКлер вспоминает, что после перерыва Дилан появился на сцене в компании пяти музыкантов, объявленных ранее как Levon and the Hawks: «Самое лучшее определение, которое я могу подобрать для описания того, что последовало, это «взрывное»… "Tombstone Blues" – шквал этого электрического саунда сворачивал крышу. Мне особенно запомнилась невероятная энергия, исходившая от Рика Данко – его бас пульсировал и вибрировал через все мое тело. Дилан, который был таким утонченным и уязвимым во время акустического отделения, теперь превратился в безумную марионетку. Он постоянно поворачивался к Робби [Робертсону] и подначивал его, как будто их жизни зависели друг от друга. Записи [тех концертов], которые всплыли за прошедшие годы, великолепны, но они никогда не передают свирепого духа отмороженных дуэлей Робби и Дилана»[43].
Подводя итог своему восторженному репортажу, автор заключает, что в целом реакция публики была позитивной – Дилан «определенно привлек большую часть зрителей в свой лагерь». Однако он также вспоминает выкрики из зала, звучавшие во время электрического сета: «Фолк-музыка!», «Вали назад в Англию к The Beatles!» ЛеКлеру также удалось подслушать разговор двух зрителей после концерта – они обсуждали, сколько недовольных вышло из зала во время электрического отделения[12]. Сидя в своем первом ряду, ЛеКлер не имел возможности наблюдать то, что происходило в зрительном зале. Однако Левону Хелму со сцены было определенно виднее. И слышнее. «Люди продолжали свистеть, – комментировал Левон те осенние концерты. – Чем больше Боб слышал всего этого, тем сильнее ему хотелось задолбить эти песни в зрителей… Мы не хотели играть так громко, но Боб скомандовал звукачам выкрутить громкость на полную… Он качался и рубился перед краем сцены, пока Робби играл свои соло… Я стал приходить к мнению, что это странный способ зарабатывать на жизнь: вылетаешь на концерт на частном самолете Боба, выпрыгиваешь из лимузина, а затем тебя освистывают»[44]. Хелм протянул всего лишь два месяца, после чего сдался и покинул группу. «Левон заявил: "Я больше не хочу этим заниматься", – вспоминал Робертсон, признавая: – Поначалу шума было многовато»[45].
Робби Робертсон: «Я думал – чего делать из мухи слона? Дайте человеку играть то, что ему хочется. Ситуация была очень странная, нам с Левоном даже сравнить было не с чем. Эти фолк-консерваторы были бешеными. Мы чувствовали себя на далеком острове, где каннибализм еще не искоренили» [46].
«Хоронили Дилана»: возвращение в Британию
Дилан, однако, сдаваться не собирался. В конце ноября он снова (уже третий раз за год) вернулся в студию, чтобы начать работу над очередным лонгплеем. Двойной альбом "Blonde On Blonde", ставший результатом спорадических сессий в Нью-Йорке и Нэшвилле, звучал еще более странно и причудливо. В то время как предыдущие два альбома открывались сердитой атакой "Subterranean Homesick Blues" или "Like a Rolling Stone", "Blonde On Blonde" открывался фарсом. Бравурная "Rainy Day Women #12 & 35" была поддержана разудалой духовой секцией, а также текстом, в котором Боб сетовал, что камнями нынче забрасывают по любому поводу – когда ты за рулем, когда играешь на гитаре, и даже когда ты «лежишь в своей могиле». «Мне было бы не так одиноко, – заключал Боб. – Всех надо бы побить камнями». Для американского уха, однако, это заявление звучало крайне двусмысленно: строчку "everybody must get stoned" с тем же успехом можно было перевести как «удолбаться надо всем». Сардоническая "Rainy Day Women #12 & 35" больше всего напоминала цирковой марш – или марш фриков. Для честных фолкстеров это было уже слишком. Остальные песни на альбоме звучали не менее загадочно и чудно́: было ощущение, что Боб меньше сердится или нападает, но все глубже погружается в недра собственного – изрядно затуманенного – сознания.
12
ЛеКлер также рассказывал об еще одном характерном эпизоде, приключившемся с ним на концерте Дилана. Во время акустического сета рядом с ЛеКлером оказался недовольный молодой человек. Морщась от акустических песен, он спросил автора: «А Дилан-то будет?». В этот момент ЛеКлер понял, что рядом с ним – слушатель, знакомый с Диланом исключительно по "Like a Rolling Stone".