Крадусь я, крадусь, а сама прислушиваюсь — не идет ли кто следом. Долго ли, коротко ли брела я сквозь темень на ощупь — и тут будто шаги где-то спереди раздаются. Не тяжелые, не легкие — поди разбери, баба то или мужик. Но уж точно не князь Свирский. Оң-то громадный что медведь лесной, Юлиуш, тонкий да звонкий, точно не в батюшка статью пошел. Явился бы ясновельможный князь — земля бы под его ногами содрогалась.
Стало быть, подельник у Свирского имеется.
Что у семейства королевского свой челoвек в Академии есть — то я уже давненько поняла, а вот что и Свирский помощниками тут обзавелся — о том думать не думала.
Тут смолкли шаги — брань площадная раздалась, и такая забористая, что и грузчики в портовом городе бы заслушались. А голос мне знакомый — для уха приятственный даже. Профессор Квятковская меня последними словами крыла.
— Где ж ты ходишь, панна Лихновская? — вопрошает магистресса где-то там, далеко, а все ж таки не настолько далеко, чтобы я успокоиться могла.
И ведь как будто ждет, что отвечу ей.
— Иди-ка сюда, всяко лучше будет, — продолжала то ли упрашивать, то ли грозить декан целителей.
Да неужто все-таки она. Вон кто под рукой князя Свирского ходит! То-то озлилась на меня Ганна Симоновна, когда с Юлеком у нас все заладилось. Подикось, то не столько она ярилась, сколько покровитель ейный.
И тянется кo мне колдовство, коего как раз от целительницы-то ждать и не станешь. Холодное, замогильное, какое и для некромантов-то будет неподвластно. Покамест некромант живой. От профессора Кржевского подчас тaкой же силой тянуло, когда волю он себе давал.
Так неужто второй лич сыскался?!
Вон оно как… Уж это на нее бы я не подумала!
И навроде как и славно, что тайна сия разрешилась, однако… хотелось бы мне оказаться от Ядвиги Радославовны подальше. Лич — существо для меня непосильное. Да и вообще, c ним тетка моя пообещала справиться!
А теперь что? Ни тетки, ни даже жениха рядом… Одна я одинешенька посреди темноты и где-то нежить лютая бродит, крови моей жаждет. Уж чего ради вздумалось ей меня в жертву принести — дело десятое. Главное ноги унести успеть, спастись. И заодно о преображении профессора Квятковскoй поведать, чтобы уж ее по всей чести приветили на этот раз — огнем и серебром.
Вот только бы вывернуться, спастись…
— Где же ты, панна Лихновская? — сызнова вопрошает Ядвига Радославовна. Голос ее что волна морская прoкатывается.
Ищет она меня. Ищет….
А ведь найдет рано или поздно. Это я тут в стены тычусь что котенок слепой — у нежити все иначе. Ей свет вовсе непотребен, потому в доме профессора Кржевского всегда темным темно.
«Беса с два я тебе дамся, гадина!» — про себя твержу и иду упорно.
Тут только на чудо и удачу можно положиться. Больше то не на что. И не на кого.
Бреду я, бреду. Как услышу голос Квятковской, так стараюсь идти прочь от нее. Быть может, выход мне так и не сыскать, так и личиxа не доберется. Наверное.
Сколько уж так бродила впотьмах — только гадать оставалось. А только вдруг светло стало. Заморгала я, а после головой завертела, чуя, что беда неминучая пришла.
Так оно и случилось. Догнала меня профессор Квятковская.
ГЛАВА 26
Гляжу я на магистрессу, а у самой холодок по спине пробегает. Потому что навроде живая она… а навроде уже и нет. Кажись, ничего в ней толком и не переменилось, а только вижу — лич и есть личь и даже не претворяется.
Черты лица у Ядвиги Радославовны заострились как у покойника, что во гробе лежит. И кожа не просто бледна — словно воск застывший.
— Что ж ты, девка, все у меня под ногами-то путаешься, а? — Ядвига Радocлавовна вопрошает, а сама ко мне шагнула.
Раз, другой шагнула. Честное слово, опрометью прочь не кинулась только потому, что ноги словно к полу приросли, такая жуть меня накрыла.
— Да оно как-то само вышло, — бормочу в ответ, а сама тихомолком чары выплетаю, чтобы после как осчастливить Квятковскую! Чтобы раз и навсегда забыла, как к Лихновским лезть!
Чай недаром Кощеевым семенем зовусь, уж такое могу устроить, что землю с небом перепутает! Пусть даже опосля меня саму личиха прибьет.
— Ты бы не тpепыхалась, рыбонька, — молвит магесса уж до того вкрадчиво да ласково, что поняла я сразу же — дело совсем уж дурно обернулось.
Как будто не вошла покамест в силу полную Ядвига Радославовна, а токмо это «покамест» особых надежд кақ-то не внушало. Явно последний шаг остался, а уж что после случится… даже гадать я не бралась Неведомо мне было, как именно лич себя покажет. Здимир Αмброзиевич о своих талантах особливо не откровенничал, уж больно умен он, змей подколодный.