вствовал, как его собственные ногти до боли впиваются в ладони. *** Центральная больница сектора TU 07 представляла собой высокое здание, этажей в девять или десять, с панорамными зеркальными окнами и большим красным крестом над главным входом. Внутри царила идеальная, какая-то противоестественная чистота, но запаха дезинфектора не чувствовалось, из-за чего создавалось впечатление, что любое стихийно-образовавшееся пятнышко тут же выводит бригада микроскопических эльфов. Медсестра за стойкой в приемной тоже была безупречной. Когда Алекс и Игритт показали ей документы и рассказали о цели своего визита, она улыбнулась им выученной, но от этого не менее теплой улыбкой и загрузила в их мультитулы коды доступа к лифтам. -Третий этаж, восточное крыло, отделение интенсивной терапии - сказала она напоследок, - Сестра Ылхан проводит вас в палату миссис Синклер. Она будет ждать вас у стойки для посетителей. Больница была настолько большой, что прошло добрых полчаса, прежде чем Алекс и Игритт нашли нужное отделение. Их действительно встретила высокая дородная женщина, лет сорока пяти, с мягкими, какими-то детскими чертами лица и бейджем с надписью «Старшая медсестра Ш. Ылхан» на необъятной груди. Она тепло поприветствовала агентов и повела их по длинному коридору, увешанному электронными плакатами о мерах безопасности и оказании правилах оказания первой помощи. -Она не приходила в себя? - спросил Алекс. -Нет, еще нет. Но это вопрос времени. -Положительная динамика? -Весьма, хотя раны и были серьезными, - медсестра остановилась у одной из дверей и заглянула в электронную папку, - Парамедикам удалось остановить внутреннее кровотечение и обработать ожоги, мы провели операцию на глазах. Знаете, микрохирургическую. Сейчас самое большое опасение вызывает не физическое состояние миссис Синклер - наноботы сделают свое дело. Я опасаюсь, за ее моральное и... Окончание фразы потонуло в оглушительном, полном отчаянья женском крике. Медсестра вздрогнула от неожиданности, электронная папка, которую попыталась прижать к груди, упала на кафельный пол. Крик раздавался из палаты миссис Синклер, в этом у Алекса сомнений не было. Коротко переглянувшись с Игритт, они оба ворвались в палату. Миссис Синклер лежала на кушетке и отчаянно билась в удерживающих ее кожаных ремнях. Большая часть ее тела была забинтована, включая глаза и нос, бинты пропитались чем-то бурым и блестящим. Одна ее рука судорожно сжимала простынь, вторая, оставшаяся практически без пальцев, то и дело билась в стену, оставляя на белой краске кроваво-коричневые кляксы. Рядом с ней стоял мужчина лет тридцати, высокий и смуглый. В первую секунду, Алексу показалось, что руки мужчины сомкнулись на шее кричащей женщины, и он хотел было оттащить обидчика от пострадавшей, но вовремя понял, что тот всего ли прижимал миссис Синклер к кровати, видимо, стараясь максимально обездвижить беснующееся тело. В глаза мужчины, неотрывно смотрящих на бьющуюся в его руках женщину, застыл ужас непонимания. Алекс бросился к нему на помощь, хватая изуродованные руки и прижимая их к простыне. Пришедшая в себя старшая медсестра перехватила ее ноги, что-то быстро и неразборчиво наговаривая в мультитул. Миссис Синклер продолжала истошно кричать, но Алекс сумел разобрать несколько слов. -Ой ыыыыыыыыын, - вырывалось из ее рта, вперемешку с истеричными воплями и холодящими кровь воспоминаниями, - Он уиииииииииил еоооооооо.... -Игритт! - заорал Алекс, стараясь перекричать бьющуюся под его руками женщину, - Кажется, она говорит, что кто-то убил ее сына! Запроси всю информацию о нем у Евы! Ты должна... -Это невозможно! - громко крикнул черноволосый мужчина прямо в ухо Алекса, - Это невозможно! Я - ее единственный сын! *** Ли стоял в своем кабинете и смотрел, как утка и четверо ее утят плавают в маленьком, поросшем камышами пруду. Она была очень пухлая, эта утка, и Ли подумал, что она была бы весьма вкусной, если бы, конечно, была настоящей. Его мама готовила фаршированную птицу каждое рождество, и каждый год начинка была разной. Больше всего Ли запомнил яблоки и лимоны. Возможно потому, что ему понравился вкус, а может быть из за того, что в тот год ему подарили первый в его жизни велосипед, и сочное с кислинкой мясо ассоциировалось у него со счастьем обладать чем то очень-очень желанным. Ли едва заметно улыбнулся и, отвернувшись от искусственного окна, опустился на большой кожаный диван - лучший (по его мнению) предмет мебели в его кабинете. Он снял очки, небрежно отбросив их на пухлую черную подушку, ослабил галстук, откинул голову на спинку и закрыл глаза. По телу прошла волна приятной неги, как будто мозг, перестав получать сигналы от всех мускулов одновременно, перебрал их, как струны, проверяя, все ли в порядке. «Ли, старик, тебе нужно отдохнуть. Когда ты в последний раз был в отпуске?», - подумал он и прыснул. Никогда. Хотя, если считать летние каникулы в колледже, то лет тридцать пять назад. Он хорошо помнил, как проводил свое последнее свободное лето, эти воспоминания согревали и успокаивали. Весь июнь он пробыл в общежитии, где в промежутках между подготовкой к экзаменам и их непосредственной сдачей, часто катался на велосипеде с девушкой по имени Ноэлия. Она была невероятно остроумной, открытой и... быстрой. Одна из тех людей, которые не могут ни секунды усидеть на месте. Они подружились еще на первом курсе, но только в то, последнее лето в колледже, их отношения поднялись на совершенно новый уровень. Она была его первой, и, наверное, последней любовью, первой, кто смог заразить его, спокойного и собранного, своими взбалмошными идеями и первой, с кем он провел ночь. Это случилось в спортивном зале, спустя пару часов после отбоя. Ноэлия украла ключ у мирно спящего охранника и Ли взял ее прямо на полу, не заботясь о том, что его колени саднили и болели от слишком долгого контакта с жесткой лакированной древесиной. Помнил, как их рваное дыхание и ее стоны, время от времени срывающиеся на крики, разбудили охранника, и как они сбежали через черный ход, смеясь и держась за руки. Как после они долго сидели в его комнате (что, в общем то, тоже было нарушением правил колледжа) и играли в анаграммы до самого рассвета, а потом... Глаза Ли широко распахнулись и он, сорвавшись с места, почти упал на свое рабочее кресло. Рука вцепилась в один из двух маленьких клочков бумаги, которые лежали на краю его стола. Те, что принесла ему Игритт. «Ройри Лопез 13» значилось в самом конце записки. Ли включил монитор и его пальцы забегали по экрану. На дисплее появились буквы. Р. О. Й. Р. И. Л. О. П. Е. З. Ли снова коснулся экрана, меняя буквы местами. Затем еще раз, и еще. Он снова и снова переставлял знаки, когда, наконец, нашел их правильный порядок. Сердце подпрыгнуло в груди, и на секунду мужчина забыл, что нужно дышать. На экране застыло всего одно слово, написанное большими буквами. ЛЕПРОЗОРИЙ.