енный разум, как Ева, но могло подавляющее большинство людей в возрасте от трех лет. Весь смысл был в том, что смысла не было. -Забудь. Ева подошла к нему и протянула мяч. -Спасибо, - Сэм снова улыбнулся. Он забрал желтый шар из ее рук, и заметил, как по телу девушки прошла едва заметная волна дрожи. -Что-то не так? - спросил он -Что заставило тебя так подумать? -Ты вздрогнула. -Я не отдавала этому телу такой команды. Я полагаю, это был один из рефлексов, - ответила Ева, поднимая руку на уровень глаз и медленно сжимая и разжимая пальцы. Сэм мягко перехватил ее пальцы, и она вздрогнула снова. -Это очень странный рефлекс, - Сэм улыбнулся, и выпустив ее руку, поднялся с дивана, - Если моя помощь тебе не нужна, то я пойду к себе. С меня сняли чертову лангету, и больше всего на свете я хочу принять душ. -Ли хочет тебя видеть, - сообщила Ева, и Сэм, глухо простонал. Долгожданный визит в столь желанную ванную комнату откладывался на мучительно-неопределенное время. *** Алекс наблюдал за тем, как самолет плавно отрывается от земли, оставляя далеко внизу берег моря, пальмы, Оду Синклера, и весь сектор TU-07. Он поморщился, откинулся на спинку кресла и еще раз проверил ремень безопасности. Алекс до ужаса боялся летать, но всегда садился около иллюминатора и мучительно наблюдал за тем, как огромная железная птица взмывает в небо, сидя в самом центре ее стального брюха. Он то и дело приоткрывал штору, выглядывал наружу, и снова закрывал. Если бы кто-нибудь спросил у Алекса, зачем он это делает, он не смог бы ответить, хотя в глубине души догадывался - контроль. Вернее, иллюзия контроля. Он понимал, что никак не может повлиять на ход полета, однако постоянные проверки происходящего за бортом немного успокаивали натянутые нервы. Два или три года назад, Ли предложил ему поискать сведения об авиации, ссылаясь на то, что большинство людей боятся того, чего не понимают. И Алекс так и поступил. Несколько месяцев он каждую свободную минуту проводил в сети, впитывая всю доступную информацию о видах летательных аппаратов, принципах их работы и, иногда, о причинах той или иной катастрофы. Сейчас познания Алекса были настолько обширны, что ему не составило бы труда собрать рабочий биплан из пенопласта, жестяных банок из под содовой и горсти гвоздей. Он знал назначение каждого винта, мог объяснить, что такое турбулентность на пальцах и понимал источник каждого звука и шороха на борту, но страх так и не отступил. Просто из обычного труса Алекс превратился в труса осведомленного. -Никак не отпустит? - спросила Игритт, - Попробуй думать о чем-нибудь другом. Отвлекись. О! Я придумала! Мы можем поиграть во что-нибудь вместе, и тебе будет легче. В какую-нибудь дорожную игру. Например, в «Сектора». Или в «Слова». Точно! Давай поиграем в слова! Я загадала! Алекс подумал о том, как же жалко он сейчас выглядит, если даже Игритт, которая, как ему казалось, его недолюбливает, старается поднять ему настроение. -Я не думаю, что это хорошая идея, Игритт, - сказал он, чувствуя, как предательски дрожит его голос. -Тогда выпей, - она кивнула на стакан-непроливайку, который стоял возле него, - Не могу смотреть, как ты дергаешься. Это нервирует. Как ты думаешь, аэрофобия может быть заразной? Алекс так не думал, поэтому покачал головой в ответ и снова заглянул за шторку иллюминатора. -Я не думаю, что это хорошая идея, - бестолково повторил он. Краем глаза Алекс видел, как Игритт тяжело вздохнула, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она была совершенно спокойна, и выглядела скорее уставшей, чем раздраженной, но Алекс все равно чувствовал себя не комфортно. Он помнил, как она точно так же пыталась отвлечь его по пути сюда: болтала без умолку, пыталась шутить, и сейчас ему казалось, что она перегорела, как старая лампочка, уставшая светить тем, кто предпочел свету тьму. Мужчина почувствовал укол совести. Не только из-за случившегося за полтора коротких перелета, но и за то, как он вел себя несколькими днями ранее, когда все остальные точно так же старались его поддержать, но он отмахнулся от них, как от надоедливых мух. Чувство вины больно сдавило грудь. -Игритт, - осторожно позвал он, не осознавая до конца, что конкретно он хочет сказать, но чувствуя, что должен сказать хоть что-то, - Ты не боишься летать, потому что знаешь, что с тобой ничего не может случится? Из-за твоего «отклонения»? -Что? - один глаз Игритт открылся и удивленно уставился на Алекса, - При чем тут мое «отклонение»? Алекс поерзал на сиденье, не зная, как продолжить начатый по его инициативе диалог. «Управление потоками времени» - так описал Ли «отклонение» Игритт, когда она присоединилась к их маленькому отряду, и из этой формулировки Алекс не понял ничего. А когда увидел, на что способна девушка, решил, что ее способность сродни телепорту или быстрому, незаметному глазу перемещению. -Ну, - он помялся, - Ты же можешь управлять временем... Теперь оба глаза Игритт были широко раскрыты и смотрели на Алекса со странным, чуть настороженным выражением. Так смотрят на опасного безумца, который в любой момент может с диким хохотом сорваться с места и убежать в закат. Алексу стало не по себе, и он уже хотел спросить, не обидел ли он сидящую перед ним девушку, когда она, неожиданно, расхохоталась. Настала очередь Алекса смотреть на нее, как на сумасшедшую. -О, Господи, Алекс, - сказала она, тяжело дыша, - Ты серьезно думал, что я могу управлять временем? Кто сказал тебе такую глупость? - Игритт протерла выступившие из глаз слезы, - Нет же, все совсем не так. Я просто существую в другом временном потоке, только и всего. «А, ну теперь все встало на свои места. И как я сам, дурак, не догадался?», - подумал Алекс, недовольно оглядывая явно веселящуюся Игритт. Он не понимал, что так насмешило девушку. Он вообще редко понимал и ее и Сэма. Они были слишком, чересчур жизнерадостными для бывших киллера и воровки, которые начали свою жизнь в трущобах одного из самых неблагополучных секторов Земли. Поначалу, Алекс думал что за их шутками и весельем скрывается боль и печаль от всего пережитого, но позже, сблизившись с ними, он понял, что ошибался. Их улыбки всегда были искренними, и это совершенно не укладывалось в голове рассудительного и спокойного Алекса, который большую часть своей жизни провел в военных структурах. И сравнительно небольшую часть в Лепрозории. Алекс не мог никому рассказать о почти пяти годах, проведенных им в Лимбе, но не потому, что не хотел, а потому что был связан подписанным им соглашением о неразглашении. И Алекс понимал, почему. Неизвестность была отличным стимулом для всех биотиков, зарегистрированных и нет, вести себя тихо и покорно. В том числе и для его коллег, и, как показала недавняя практика, и для него самого. Самолет несильно тряхнуло, и Алекс сжал подлокотники, пытаясь как можно плотнее прильнуть к креслу. Он закрыл глаза и начал считать от десяти до нуля, медленно, вдыхая через рот и выдыхая через нос. Воздушные ямы были самой сложно переживаемой частью полета и требовали его полной самоотдачи, чтобы не впасть в неконтролируемую панику. -Эй, Алекс, - он услышал голос Игритт и почувствовал, как ее горячая ладонь легла на его похолодевшие от напряжения пальцы. -Расскажи поподробнее о своем «отклонении», - попросил он сквозь плотно сжатые зубы. На самом деле ему было совершенно не важно, о чем сейчас будет говорить Игритт, и фраза должна была звучать как «Поговори со мной о чем угодно, хоть о пищевых расстройствах и их влиянии на повседневную жизнь, только, пожалуйста, не молчи, иначе я сойду с ума». Но остатки здравого смысла, которые еще не успел смыть первобытный страх, подсказали ему, что так его просьба прозвучала бы совсем отчаянно, а терять лицо окончательно он был не готов. -Да, да, конечно! - ее ладонь отпустила его руку, - Как бы это объяснить... О! Знаю! Представь себе кокон, внутри которого живет человек, и этот человек - я. Куда бы я ни пошла, я не могу выйти за его пределы, не могу сбежать из него, понимаешь? Он всегда со мной, и время в этом коконе течет по-другому, не так, как снаружи. Не знаю, быстрее или медленнее, никогда об этом не задумывалась. Просто иначе. Ты слушаешь, Алекс? Самолет больше не трясло, и Алекс решил, что ничего дурного не произойдет, если он откроет глаза. Как только веки поднялись, его рука автоматически дернулась к шторке иллюминатора, но Игритт остановила его. В ее сочувствующем взгляде появились жесткие искры. «Хватит!» всем своим видом говорила она, и Алекс подчинился. Игритт, удостоверившись, что мужчина не собирается больше мучить шторку, снова откинулась на спинку и устало выдохнула. Она не любила летать с Алексом наедине, потому что понятия не имела, что делать с его приступами паники. Они нервировали. -Внутри этого кокона я обычный человек, - Игритт решила продолжать говорить, надеясь, что звук ее голоса сможет отвлечь Алекса, - Честно говоря, я и не ощущаю себя особенной. Просто другой, - она посмотрела на него, - Вы просто слишком медленные. -Медленные? - удивленно спросил Алекс. Игритт кивнула. -Да. Вы невероятно медленно говорите, ходите, дышите, словом все делаете медленно. Во всяком случае, так это видит