- Как ты находишь данную особь - спросил у него Владислав, указывая рукой в сторону изображения.
Андроид мельком взглянул на экран, словно боясь оскорбить своим взглядом священную картину насыщения ксеноморфов:
- Очень развитой экземпляр в возрасте примерно шести лет. Идеальное строение для подобного вида.
- То-то же, - возбуждённо потрясал щипчиками Людцов, - я тоже так думаю: идеальное строение для подобного вида. В нём есть что-то особенное, ты не находишь?
- Нет, не нахожу. Никаких аномальных отклонений от нормы я не вижу.
- Это от того что у тебя нет души. Ты не художник, ты не видишь прекрасного. А этот экземпляр прекрасен - Аполлон среди ксеноморфов.
- Смею заверить, что у вас тоже нет души.
Говоря это, Еремей помогал одеваться кибернетику. Собственно, он даже не помогал, а просто его одевал, поскольку данная функция с некоторых пор вменялась андроиду в обязанность. Он одевал взрослого мужчину, словно тот был малое дитя. Владиславу сие доставляло удовольствие, он послушно просовывал свои ноги в штанины брюк. Ноги при этом выглядели вялыми и бесполезными. Можно было подумать, что кибернетик - инвалид. Людцов двигал своими конечностями как будто те были ненастоящими, какие-то, случайно оказавшиеся под рукой, резиновые части тела, безжизненные куски человечины. Еремей терпеливо упаковывал в одежду расползающиеся по сторонам, непослушное мясо, придавая ему тем самым более-менее упорядоченный вид. Он как будто расфуфыривал амёбу, напяливал на амёбу глупые, человеческие шмотки, вливал её протоплазму в заранее приготовленный сосуд, навязывая ей форму взрослого мужика. Вся инициатива находилась в руках у андроида. Наконец всё было законченно. После нескольких минут сопения, возни и шарканья, Владислав оказался облачённым в свои достаточно незамысловатые тряпки.
- Сколько у нас ещё осталось контейнеров? - спросил он, очевидно обдумывая какую-то свою мыслишку.
- Пять - ответил Еремей; он отошел в сторону, словно любуясь делом собственных рук: получилось как всегда - кибернетик как кибернетик.
- Приготовь контейнер номер четыре. Через часок мы выходим на поверхность, на кормёжку. Всё подготовь.
Андроид равнодушно кивнул головой. Равнодушно-то равнодушно, но не совсем: какая-то лёгкая тень легла на чело Еремея. Легла и тут же бесследно исчезла - вроде и не было вовсе. Опечалился ли робот или нет, поди разбери. Может и не было ничего, а так - игра воображения, полёт фантазии.
- Кстати, как там поживает наш пациент - словно между делом поинтересовался кибернетик.
- Состояние стабильное, без изменений.
- После кормёжки, я, пожалуй, наведаюсь - соскучился. - и Людцов скабрёзно похлопал себя по паху жестом совсем не элегантным и не аристократическим: не маркиз де Людцов, а какой-то поддатый сатир.
За пределам каюты "маркиза де Людцова" космический корабль рассыпался. За её пределами он скорее походил на свалку чем на звездолет последнего поколения. А ведь ещё недавно он сверкал в вакууме свей суперсовременной, изоляционной обшивкой - звезда среди бесчисленного множества звёзд. Сверкал, сверкал и досверкался. Что произошло, в чём причина аварии, кто виноват в случившемся - вопросы, которые безнадёжно повисли в воздухе и на которые никто не мог ответить. Да и кому, собственно отвечать - отвечать, собственно, почти некому. Войдя в атмосферу планеты, "Экзис" потерял конструктивную целостность, он раскололся надвое и одна треть его горящим болидом ушла в сторону Южного полюса, а остальная часть вместе с манёвровыми двигателями спикировала на Западный континент. Во время катастрофы наличный состав экипажа в большинстве своём находился в состоянии глубокого биоза. Из бодрствующих три человека оказались на оторвавшемся куске звездолёта. Из остальных пятерых двое погибло в ходе жёсткой посадки, а тем кто выжил было не до гипотетических вопросов - им предстояла серьёзная борьба за место под солнцем. Так что да - отвечать, считай, некому.