В тот же вечер у кавальере Фирруцца поднялась температура до сорока градусов. Его супруга находилась рядом и пыталась наложить ему на лоб холодный компресс, а кавальере метался и не давался. И тут у нее вырвалось:
— Пожалуйста, не дергайся, доверься женским рукам.
Эх, кавальере будто бы ежа в постель подложили! Он оттолкнул ее руку, сорвал со лба компресс, вскочил с постели, как был, в ночной рубахе, и заорал диким голосом:
— Вон отсюда, немедленно, ты сама со своими чертовыми женскими руками!
На следующий день, немного остыв, кавальере втайне отправился к дону Стефано Джаколино, хозяину «Пансиона».
— Дон Стефано, знаете ли вы, что между моим сыном Джуджу и одной из женщин в «Пансионе» закрутился роман?
— Ничего не знаю.
Хотя прекрасно знал. Мадам Флора аккуратно информировала его обо всем, что происходит во вверенном ей заведении. Кавальере, потея от стыда, вынужден был изложить дело. Тогда дон Стефано важно произнес:
— Хорошо, я все выясню.
— Благодарю вас. И у меня к вам еще одна просьба.
— К вашим услугам.
— Если выяснится, что все это правда, я прошу вас удалить эту женщину.
Глаза дона Стефано сузились:
— Удалить в каком смысле?
— Отправить куда-нибудь подальше.
— Куда же? Смены прекратились. Я не могу заменить ее новой девушкой.
— Если ее нельзя заменить, тогда вы могли бы ее уволить.
Дон Стефано засмеялся:
— Почему я должен лишаться дохода? Из-за ваших красивых глаз? И потом, как прикажете объяснить девушке, за что я ее увольняю?
— Скажете ей, что, мол, из-за того, что она влюбила в себя моего сына!
— Кавальере, вы не возражаете, если я выскажусь по-латыни? Если ваш сын мудак, то в чем виновата девушка?
В отчаянии, лишившись благоволения Всевышнего, Фирруцца старший помчался к начальнику карабинеров.
— Что вы от меня хотите, кавальере?
— Я хочу заявить на эту женщину, пусть ее посадят в тюрьму!
— Это невозможно!
— Почему?
— Эта женщина делает то, на что имеет официальное разрешение.
— Тогда запретите моему сыну ходить к ней.
— И этого не могу сделать! Ваш сын совершеннолетний!
Кавальере пришел в бешенство. Задрожав и побагровев, в безумии он вскочил со своего места и уставил палец на фельдфебеля:
— Я понял! Все понял! Вы в сговоре! И сводники, и карабинеры, вы все сговорились, чтобы уничтожить меня!
Фельдфебель был мужик спокойный и на крик кавальере никак не отреагировал. Ему даже удалось утихомирить несчастного, пообещав по-дружески, неофициально, поговорить с Джуджу. И действительно, встретив вскоре Джуджуна улице, он окликнул его, взял под руку и деликатно отвел в сторонку:
— Сынок, неужели ты желаешь своему отцу смерти?
Услышав вопрос фельдфебеля, Джуджу жалобно запричитал:
— О нет, нет! Но, синьор, я не могу ничего поделать! Это сильнее меня! Я не могу без Луллу! И потом, она такая хорошая девушка, да, синьор, добрая и красивая!
Кто сказал, что все путаны суки? Фельдфебель вспомнил случай, когда одна путана бросилась в море и спасла тонущего мальчика. А еще вспомнил, как путаны из борделя накормили одного беднягу, который умирал с голоду, и еще случай, когда…
Понизив голос, он спросил:
— А она… тебя любит?
— Да, очень сильно.
— Поздравляю, — фельдфебель закрыл тему.
Когда Джуджу пришел в банк, чтобы снять немного денег, кассир сообщил ему, что кавальере денег на его счет не перевел, как это делал обычно раз в три месяца, более того, заявил, что денег вообще больше переводить не будет. Таким образом, Джуджу вдруг оказался без чентезимо в кармане. Первая его мысль была: «Как же мне теперь расплачиваться в „Пансионе“?»
Он обратился к своему другу Тано Гуллотта, и тот дал ему пятьсот лир на житье. Нехватка денег изменила ситуацию к худшему. Джуджу начал испытывать не только ревность, но еще и зависть к остальным клиентам, которые могли оплачивать с Луллу любые тарифы. Сам Джуджу довольствовался разовым посещением, растягивая выданную Тано Гуллотта сумму. Ведь ему надо было еще и на что-то питаться, ибо отец запретил появляться у себя дома. Так Джуджу и сидел в салоне на диване, небритый, с растрепанными волосами, вытаращив глаза и злобно глядя на клиентов Луллу. Некоторые из них подходили к мадам Флоре с жалобами: «Этот тип у нас всю охоту отбивает!»