– Всё, – покорно согласился друг и вздохнул. – Поговорю, короче. Что узнаю – расскажу.
Саша
Я могу быть самим собой
Лишь вдали от взоров чужих.
Там, внутри, черный прибой,
Чайки-брызги туч золотых.
Я один. А мог бы – с тобой.
Л.Р.
Первая рабочая неделя прошла спокойно. Ну, относительно спокойно. Шутка ли – оказаться среди людей после года с лишним затворничества? Да не просто «среди», а в эпицентре внимания! Девочки из салона приходили знакомиться, в перерывах звали Льва пить с ними чай на небольшой кухне. Узнав, что он живет один, разквохтались и стали пичкать его домашними котлетами и прочими разносолами, соревноваться, чья стряпня Льву нравится больше. Просили его оценить новинки кулинарии. Ему было смешно за ними наблюдать, на удивление не ощущалось никакого неудобства. Потому что точно также они набросились бы на любого мужика, волею судьбы оказавшегося в салоне.
Он отвозил Шуре с маникюра доставленные на ресепшн коробки, сортировал смешавшиеся в корзинке шпильки для Оли и Лены в парикмахерской, вносил в компьютер цветные листочки с очередями и договоренностями, которые стекались к нему со всего салона. Любая работа была нормальна, любая работа – хороша. Дома в потолок плевать – вот где отстой.
Эмилия без просьб гладила Льву рубашки, стирала, мыла и готовила. Он не спорил: ей хотя бы было чем занять руки. По вечерам девушка говорила с Рэмом. На улицу опасалась выходить, только окно держала открытым. Плотные обеды на работе стали хорошим подспорьем: дома Лев старался не есть, оставленные Сажей запасы быстро таяли, а до зарплаты еще надо было дожить.
Сама Сажа исчезла, предупредив, что не хочет лишний раз светиться. Краем уха она слышала, что в бизнесе прошло какое-то волнение: то ли менты прижали кого-то крупного, то ли он – ментов.
Лев по-прежнему выходил по утрам заниматься: смены в салоне были не каждый день и начинались в девять утра или в три часа дня. Владик и Костя, отработав комплекс, теперь не уходили, а садились рядом с креслом Льва на лавку. Владик угощал приятелей своими самокрутками.
– В два раза больше табака посажу теперь! – смеялся он.
Лев кивнул на шрамы на плече парня, видневшиеся из-под майки.
– Это собаки?
Владик кивнул и отвел глаза.
– Сторожевые.
– Это с ним в армии еще было, – вмешался Костя. – Деды развлекались.
Владик хмуро посмотрел на него и тот умолк.
Костя работал с другом на заводе, оба были токарями. Владик – потомственным, а Костя – потому что ничего лучше не нашлось. Он бы, может, и уехал куда, но пожилых родителей оставить не мог.
– Я путешествовать хочу, – мечтательно сказал он, глядя на расцветающее розовое небо. – Хоть пешком, хоть автостопом, и все равно куда… Там целый мир, а здесь мне вот уже, – и стукнул себя пальцем по выступающему кадыку.
А Владик жил в двушке с отцом, на работу ходили вместе и возвращались вместе, а больше никого у них не было. Вернее, была когда-то у Владика девушка, но уехала. Ничего не сказала, просто исчезла в один прекрасный день.
– Вот как ты, приключений захотела, наверное, – грустно улыбнулся Владик. – Вы типа птички, а мы с папашей – деревья.
– Иди в жопу, философ, – добродушно махнул рукой Костя.
Бычки отправились в урну, но расходиться не хотелось.
– А у тебя девушка красивая, – вздохнул Владик.
– Что?! – удивился Лев.
– Я видел, в окне, – смутился парень. – И во дворе.
Лев подумал, что Эмилия зря гуляет у всех на виду, надо сказать ей, что люди-то всякие, и пока Стас не поговорит со своим приятелем, надо быть осторожнее… А потом понял, что Владик говорит вовсе не про блондинку!
– …что волосы короткие – так это ничего, даже здорово. Талия тоненькая, одним пальцем обнять… ты извини, Лев, я хуйню говорю, – спохватился Владик. – Ты не подумай…
– Это не моя девушка, – перебил Лев, – Это просто подруга приходит, помогает чуток.
– Да? – воспрял Владик, но тут же сник. – Замужем, поди.
– Не-а, – развеселился Лев.
– Ну, все равно, – окончательно помрачнел парень, – слишком уж крутая девчонка.
Вернувшись в квартиру, Лев снова и снова прокручивал в голове разговор и искренне недоумевал. Вот уж правда, на вкус и цвет… На что там смотреть-то у Сажи?! Доска – два соска! Черная, худая, вечный подросток, со спины от пацана не отличить. Логично, кому-то нравятся и такие. На ум пришла ее противоположность: Уля, Лев постарался поскорей переключиться на другую мысль. Чужое одиночество больно ткнуло в собственную едва затянувшуюся рану. Самому-то Льву больше не светит ни худых, ни толстых… Ну не сошелся же свет клином на этом! Кроме того, то, что у них было с Улей, сложно назвать нормальными отношениями: они или ругались так, что окна звенели, или трахались так, что соседи стучали по батареям.