Когда Лев вернулся в комнату с подносом на коленях, девушка все так же стояла у дивана, не решаясь присесть.
– Ты чего? – поднял брови Лев, переставляя поднос на столик.
– Испачкаю… Мокрая.
– Тьфу ты. Да ладно, садись, – махнул рукой парень. – Высохнет. Печеньки и чай бери, – он протянул ей чашку. – Не обожгись только.
Девушка села на краешек дивана, тронула горячую чашку и внезапно расплакалась. Всхипывая, утирала и без того черное от подводки лицо, кусала губы, тщетно пытаясь перестать. Лев растерялся. Все его бывшие девушки имели довольно крепкие нервы. Не плакали, а злились. Могли кричать, вазу расколотить или залепить пощечину – бывало. А прям слезами плакать – не плакали.
– Ну эй… – он подъехал, положил руку на острое плечо. – Кончай реветь. Чего стряслось-то? Заплатил я уже, не волнуйся. По карточке перевел. Не плачь.
Она мелко закивала, пригладила волосы дрожащими руками и снова расплакалась.
– Ну реви тогда, если надо, – развел руками Лев. – Может, хоть скажешь, че случилось-то? Руки-ноги у тебя вроде целы, молодая. В жизни почти ничего непоправимого нету.
– Прости.
– Ты что, первый день работаешь, да? – догадался Лев.
– Да нет, – дернула плечом девушка, наконец, перестав всхлипывать. – Просто… Это долго рассказывать.
– А мы не торопимся, – Лев взял чай, подул и отхлебнул. – У нас, если что, еще три часа впереди. Я с запасом брал, раньше был жеребец тот еще. Да не бойся, у меня уже весь настрой прошел с твоим ревом, – отмахнулся он. – Если твои позвонят, будем орать и на кровати прыгать, как в том фильме дурацком, – ухмыльнулся парень. – Тебя как звать-то, мелкая?
– Я не мелкая, мне двадцать шесть, – обиженно фыркнула девушка. – Кристина. Ну или Сажа.
– Иди в душ, Сажа. Там халат мой висит, шмотки на сушилку закинь. Вернешься, все расскажешь. Мне тут, как видишь, пиздец как скучно, я истории слушать люблю.
В истории Кристины не было ничего примечательного – стандартный сценарий, скучный до зевоты, если только ты не являешься его непосредственным участником. Не нагулявшаяся мать, смутные воспоминания о тихом длинноносом отце, два отчима, один за другим. Последний привлек молодую женщину умением виртуозно пить и трахаться и быстро споил ее до белой горячки. Кристина осталась с ним в свои тринадцать. Отчим довольно скоро перенес практику своего второго навыка на нее. А после стал подкладывать приемыша под своих приятелей – когда за деньги, а когда за бутылку. Неведомым чудом Кристина окончила школу и уехала в соседний город, в бесплатное поварское училище. В древнем деревянном чемодане бултыхались потрепанные кроссовки, смена застиранного белья, паспорт и документы на поступление. Она готова была заплатить проводнику привычным способом, но тот оказался женщиной. Высадить безбилетницу посреди чиста поля ей не позволила совесть, и Кристина добралась до училища.
– Это были самые хорошие два года, – вздохнула Сажа, – Меня никто не знал. Не смотрел, как на грязь. Остальные все время стонали, что тараканы ночью в кровать лезут, да еда помоечная в столовке… А я молчала и жрала, как не в себя, и подушки там были классные, пушистые такие, и белье пахло, знаешь, таким… – она неопределенно взмахнула рукой, чуть не опрокинув чашку с чаем. – Такой чистотой…
Потом был переезд в областную столицу, поиски работы. Тяжелый труд и нехватка средств на самое необходимое. Новые подружки звали Кристину с собой гулять, а она даже не могла позволить себе чашку чая в закусочной. Звонков и приглашений становилось все меньше. Но быть с кем-то, не одной, стало необходимо, как воздух. И Кристина позвонила по одному из стандартных объявлений в дешевой газете… Стала водить своих приятельниц по кафе и магазинам, старалась купить их дружбу, хоть какое-то тепло. Но подружки постепенно разлетелись кто куда, а работа осталась. Засосала, как трясина.
– И я встретила его.
– Блять… – Лев отставил чашку и уставился в темное окно без занавесок. – Почему все дерьмо в жизни начинается с людей?!
– Ну, в моей жизни оно началось гораздо раньше, если ты не заметил, – фыркнула Сажа.
– Само собой что ли началось?
Кристина опустила глаза.
– Кстати, почему Сажа-то?
– Потому что мы не выходили на работу ненакрашенными, – усмехнулась Кристина, – иначе штраф. А у меня как-то сумку сперли с косметикой. Вот я и пыталась подвести глаза углем. Там девчонка одна была, рисовала в перерывах. Так, просто, людей, не лица – лица нельзя, а разное. Руки там… Как живое было. Вот у нее я уголь взяла. Потом неделю сидела, как узкоглазый китаец, с воспалением, – рассмеялась девушка, – Митяй поржал, даже наказывать не стал.