В воскресенье оставшиеся в школе девочки под присмотром учителей посещали службу, и Эмили наконец сумела оценить своеобразное очарование старинных надгробий. Викарию представили новую учительницу, и пожилой добродушный преподобный Кольер пообещал мисс Барнс как-нибудь пригласить ее на чай. Такого приглашения время от времени удостаивались все учителя, группками или поочередно, и Эмили должна была почувствовать себя польщенной.
Воскресный день посвящался в школе прогулке, играм, чтению и разговорам, а нерадивым ученицам приходилось готовить уроки. Время до чаепития Эмили провела в общей зале, беседуя с другими учителями и девочками, подходившими к ней со своими рисунками, а вечером ей не удалось избежать приглашения миссис Фирман. К ней и миссис Вильерс пришел мистер Хотчинс, и дамы много смеялись над его забавными рассказами. Эмили рассеянно думала о том, что эти люди близки ей едва ли не больше, чем ее собственная семья, во всяком случае, их заботы и переживания за столь короткий срок стали понятны ей намного лучше, чем устремления ее родственников. И это чувство согревало ее и не давало скучать об оставленном доме брата.
Когда Эмили вернулась в свою комнату, Хелен уже была там.
– Ты хорошо провела время здесь без меня? – весело спросила мисс Эйвери.
– О, прекрасно. Я сделала то, что собиралась, и успела отдохнуть, – с искренним воодушевлением отвечала Эмили. – А чем занималась ты?
– В субботу мои друзья взяли меня на музыкальный вечер к какой-то леди, там были и Найты. Сегодня мы прогулялись немного с Дафной и ее замужней сестрой, поели пирожных в кондитерской, навестили знакомых… А в пять часов мистер Найт и мисс Филлис уже приехали за мной.
Сияющее лицо Хелен выдавало ее затаенные мысли, и Эмили подумала, что мисс Эйвери вполне может иметь основания, позволяющие ей питать определенные надежды, но она просто не торопится рассказывать о них подруге.
8
Наступившая неделя, по мнению Хелен, не обещала никаких новых событий, но Эмили не могла вполне с этим согласиться. Конечно, на первый взгляд в школе один день похож на другой – занятия, обеды и ужины, отдых и беседы с девочками и учителями… Но каждый день, каждый урок наполнен маленькими происшествиями и открытиями. Эмили никогда не подозревала, что ей может понравиться учить других тому, что она так любила делать сама, и вот она с воодушевлением готовится к урокам, объясняет и показывает, старается проникнуть в души учениц и заразить их любовью к живописи…
Ей очень нравилось заниматься с маленькими девочками, но и старшие классы постепенно привыкали к ней, и можно было надеяться, что большинство учениц проявят свои способности и трудолюбие, чтобы добиться похвалы новой учительницы.
Мисс Найт и ее подруги были тем неприятным, но подчас необходимым фактором, способным наглядно показать Эмили, как успешно идут ее дела в остальном. Так, для того чтобы больше ценить наш успех, нам иногда требуется пережить разочарование.
Мисс Филлис больше не разбрасывала рисунки, но работала над заданиями мисс Барнс с такой небрежностью и держалась так холодно и отстраненно, что даже вовсе нечувствительный человек уже понял бы – мисс Найт терпеть не может новую учительницу и не собирается подчиняться ей.
Эмили, подумав, оставила Филлис в покое. Она делала вид, что не замечает перешептываний и презрительных взглядов, но не прощала ни одной ошибки мисс Найт и ее наперсниц. Замечания учительницы, написанные на обратной стороне их рисунков, были, безусловно, справедливыми, но при этом весьма язвительными. Будь Эмили старше и опытнее, она нашла бы иной способ совладать с мятежницами, но пока она не могла придумать ничего лучше, чем постоянно задевать самолюбие девушек, побуждая их работать с большим усердием.
В один из дней, когда у Эмили не было урока, она зашла в библиотеку, чтобы найти книгу по истории, которую ей посоветовал прочесть мистер Хотчинс. Девочкам было запрещено заходить сюда, и обширная комната, уставленная книжными шкафами, неизменно выглядела чистой и строгой. Ни одного листка бумаги или огрызка карандаша не валялось на полу, как в общей зале, тяжелые шторы занавешивали неизбежные для этого здания высокие окна, в камине сдержанно горел огонь, а уютные кресла подле него так и манили к отдохновению в блаженной тишине.