О Кэтрин Снаттери Эмили почти не думала. Кажется, девочке должно быть лет двенадцать, а в этом возрасте все дети непоседливы, особенно если мать потакает их капризам, а отец пытается проявить неуместную строгость, вместо того чтобы обоим родителям придерживаться одной методы воспитания. Эмили не собиралась свято следовать наставлению Рэйчел и уделять Кэтрин внимания больше, чем другим своим ученицам. Разве только проследить, чтобы от дурных выходок Кэтрин не пострадал кто-нибудь из тихих, безобидных девочек.
Она все же предупредила миссис Аллингем, и директриса подтвердила сказанное Рэйчел – мистер Снаттери был так добр, что не может быть и речи о том, чтобы не принять мисс Снаттери в пансион. О характере мисс Снаттери директриса не спрашивала, а Эмили предпочла сама не упоминать о нем.
За девять дней до Рождества Руби пригласила мисс Барнс спуститься в холл перед чаем. Внизу Эмили увидела полного высокого мужчину, в котором едва признала брата Рэйчел, и маленькую темноволосую девочку с кротким выражением треугольного личика и хитрыми темными глазками. Рядом с мистером и мисс Снаттери стояла миссис Аллингем, со всем возможным для нее радушием благодарившая мистера Снаттери за щедрое пожертвование. У входной двери были составлены два объемистых сундука и несколько шляпных коробок. С радостным волнением Эмили догадалась, что все это – ее собственность.
Мистер Снаттери тотчас подтвердил эту догадку. Он был достаточно хорошо воспитан, чтобы не выразить удивления или неодобрения тем, что мисс Барнс служит учительницей, передал Эмили письмо от матери, согласился на обратном пути завезти Барнсам приготовленные Эмили скромные подарки, сдержанно поцеловал дочь и откланялся.
Миссис Аллингем приказала Руби показать мисс Снаттери спальню, в которой она будет жить, – общую с другими девочками, на чем особенно настаивал предусмотрительный мистер Снаттери, и горничная увела девочку, беззастенчиво озирающуюся по сторонам. Эмили вспомнила свой первый вечер в пансионе и даже посочувствовала малышке – такой одинокой казалась та, когда поднималась вслед за Руби по массивной лестнице.
Миссис Аллингем повернулась к Эмили.
– Как я понимаю, все эти вещи – ваши, мисс Барнс?
– Я пока не знаю, миссис Аллингем, может быть, там есть и багаж девочки, – Эмили почувствовала себя неловко.
– Вещи мисс Снаттери уже унесли наверх. Могу я узнать, что такое привез вам мистер Снаттери?
– Книги и мои платья, – со всем возможным смирением ответила Эмили. – Я просила матушку прислать мне кое-что, мне совсем нечего надеть на рождественский бал, а мне бы не хотелось выглядеть плохо перед гостями и попечителями.
– Скромность – главное достоинство девушки вашего положения, – миссис Аллингем не упустила случая прочесть небольшую проповедь. – Если бы я знала заранее, что вещей будет так много, я бы запретила мистеру Снаттери брать их у ваших родных.
– Я попрошу тетю Фанни забрать все то, что не потребуется мне каждый день, – пробормотала Эмили, всерьез опасаясь, что директриса прикажет сжечь ее платья.
При упоминании миссис Пэйшенс миссис Аллингем немного смягчилась и согласилась с тем, что Эмили может разместить сундуки в своей комнате, если они не будут мешать ее соседке. В последнем Эмили не сомневалась – она уже заранее решила подарить Хелен какое-нибудь из своих платьев, если их благополучно доставит мистер Снаттери.
Директриса удалилась, а Эмили, что-то напевая, пошла искать мисс Олдридж, чтобы та прислала кого-нибудь из прислуги поднять ее долгожданные туалеты наверх.
16
Вечером мисс Барнс и мисс Эйвери не могли дождаться, когда дежурившая миссис Фирман подаст девочкам сигнал расходиться по спальням. Миссис Аллингем недавно туманно высказалась насчет некоторых учителей, предпочитавших проводить время в своих комнатах за чаем, вместо того чтобы посвящать вечерние часы назидательным беседам с ученицами и помогать им выполнить свои уроки. После этого выговора, сделанного обычным сухим тоном директрисы, молодые учительницы предпочли некоторое время следовать указаниям и уже несколько дней подряд оставались по вечерам на час или два в общей зале.
Эмили просматривала рисунки девочек или по просьбам младших учениц рисовала в их альбомах маленькие картинки из повседневной жизни школы, а Хелен обсуждала со старшими девушками прочитанные книги, и, как заметила Эмили, это были отнюдь не исторические труды или сборники проповедей, а самые последние романы. К счастью для Хелен, миссис Аллингем, несколько раз за вечер заглядывавшая в залу, не обращала внимания на разговоры.