Я ушел, говоря себе: о боже, как я хочу быть полезным другим и сам извлекать пользу. Как бы мне побыстрее этого добиться?
Брань и проклятия наполняли квартиру на улице Лидо.
— Каждый раз такое безобразие! — в гневе кричал я.
Махмуд Абуль Аббас, который пришел ко мне на третий урок по бухгалтерскому учету, поспешно собрал свои тетради. Я решительно поднялся и пошел к выходу. Махмуд последовал за мной. В подъезде я попросил его вернуться и сообщить Сафии, что я ухожу совсем и больше не вернусь.
Я направился в пансионат. Что меня преследовали, я понял только тогда, когда Зухра отворила мне дверь. В этот момент меня схватили за шиворот и раздался грубый голос Сафии:
— Хочешь сбежать от меня?! Думаешь, я ребенок или игрушка?!
С большим усилием я освободился от нее, но она ворвалась в холл.
— Уходи! — сказал я ей свистящим шепотом. — Люди спят!
— Ограбил меня! — визжала она. — Ел, пил, одевался, а теперь хочешь сбежать, сын греха!
Я влепил ей пощечину, она — мне. Мы сцепились с ней, осыпая тумаками друг друга. Зухра безуспешно пыталась разнять нас.
— Прошу тебя, уйди, — обратилась она к Сафии, — это приличный дом. — И, не найдя больше слов, закричала: — Уходи, а то позову полицию!
Сафия отступила на шаг и, повернувшись к Зухре, в изумлении уставилась на нее. Затем надменно бросила ей в лицо:
— Ах ты, служанка, как ты…
Рука Зухры заткнула ей рот. Сафия бросилась на Зухру, но крепкие кулаки девушки едва не сбили ее с ног. Тем временем пансионат проснулся. Захлопали двери, раздались шаги. Хусни Алям опередил других. Схватив Сафию за руку, он вывел ее на улицу.
Я пошел в свою комнату, весь кипя от бешенства. Взволнованная мадам поспешила за мной, пытаясь выяснить, что же произошло. Я выразил ей свое сожаление, но она жаждала подробностей.
— Кто эта женщина?
Мне пришлось прибегнуть к спасительной лжи.
— Она была моей невестой, но я расторг нашу помолвку.
— Ее поведение доказывает, что ты поступил правильно, однако… — Она на секунду запнулась, подбирая подходящие слова, затем продолжала: — Однако я прошу тебя улаживать дела с ней в другом месте! Мой пансионат существует благодаря хорошей репутации! — добавила она, уже выходя из комнаты.
Когда Зухра принесла послеобеденный чай, лицо ее все еще хранило следы вчерашней схватки. Я поблагодарил ее и извинился за причиненные ей неприятности.
— Я покинул ее ради тебя, — сказал я.
— Кто она? — жестко спросила Зухра.
— Падшая женщина… в прошлом. Я вынужден был соврать мадам, что она была моей невестой.
Я поцеловал ее в щеку в знак признательности и раскаяния.
Порывы ветра за окном напоминали раскаты грома. Сумрак в комнате сгущался с каждой минутой, хотя до вечера было еще далеко. Когда пришла Зухра, я зажег лампу. Все это время я с нетерпением ожидал появления девушки и сразу же поспешил сказать ей с жаром и мольбой:
— Уйдем, Зухра!
Она поставила на стол чайник и чашки и посмотрела на меня с упреком.
— Мы будем жить с тобой вместе всю жизнь, всегда…
— И не будет никаких проблем? — спросила она насмешливо.
— Проблемы, которые я имею в виду, создаются браком! — ответил я с грустной откровенностью.
— Мне следует лишь сожалеть о моей любви к тебе, — пробормотала она, едва сдерживаясь.
— Не говори так, Зухра. Ты должна меня понять. Я люблю тебя, и без твоей любви у меня нет ни цели, ни смысла в жизни. Однако женитьба создаст неразрешимые для меня проблемы. Она создаст угрозу моему будущему.
— Я никогда не знала, — сказала Зухра, переполняясь гневом, — что могу стать причиной подобных бедствий!
— Не ты, а невежество, тупость, отжившие традиции. Однако что же делать?
Глаза ее сузились.
— Ты спрашиваешь, что тебе делать? Сделать меня такой же, как та женщина, что приходила вчера!
— Зухра! — воскликнул я в отчаянии, — если бы ты любила меня, как я тебя люблю, ты бы поняла меня.
— Я люблю тебя, — твердо сказала она, — и моя беда в том, что я не умею хитрить.
— Любовь сильнее всего, сильнее всего…
— Но не сильнее проблем, — заметила она саркастически.
Мы молча смотрели друг на друга. Я — охваченный отчаянием, она — гневная и непреклонная. Я лихорадочно искал выхода из сложившегося положения, и тут вдруг молнией сверкнула мысль.
— Зухра, — сказал я, — есть еще одни путь: это настоящий мусульманский брак!
В ее глазах появилась настороженность.
Но мне и самому не было известно об этом браке почти ничего, только смутно припоминались рассказы деревенских стариков.
— Мы поженимся так, как женились первые мусульмане…
— Как же они женились?
— Они говорили друг другу: «Я беру тебя по закону аллаха и его пророка!»
— Без свидетелей?
— Только один свидетель — аллах!
— Все кругом ведут себя так, будто не верят, что есть аллах… — Она покачала головой и решительно сказала: — Нет!
Она непреклонна, как скала. Дело оказалось не таким легким, как я полагал. Я совсем отчаялся убедить ее. Я бросался от одной мысли к другой. Был готов, если она согласится принять мою любовь без всяких условий, навсегда остаться с ней, пожертвовав даже выгодным браком, с которым связывал свои надежды на будущее. И тут же решал, что мне нужно немедленно покинуть пансионат — это будет первым шагом к тому, чтобы забыть Зухру, по любовь к ней крепко вцепилась в мое сердце. Отношения наши оставались прежними. Она приносила чай в положенное время и не отталкивала меня, если я целовал ее и прижимал к груди.
Однажды я был очень удивлен, увидев ее в холле склонившейся над учебником для школьников начальных классов. Я не верил своим глазам! Мадам, как обычно, сидела на канапе под статуей девы Марии, Амер Вагди расположился в кресле.
— Посмотри на эту ученицу, господин Сархан! — сказала мадам улыбаясь и, бросив на Зухру одобрительный взгляд, добавила: — Она договорилась с нашей соседкой, учительницей, о занятиях… Что ты об этом думаешь?
Действительно, событие. Я едва не расхохотался, однако сдержался и сказал с жаром:
— Браво, Зухра! Браво!
Старик Амер поднял на меня затуманенные глаза, и мне стало как-то не по себе. Я быстро вышел из пансионата. Непонятное волнение охватило меня. Внутренний голос говорил мне, что если я пренебрегу любовью девушки, то аллах покарает меня. Но я никак не мог согласиться со страшной мыслью о женитьбе. Любовь — это болезнь, которую можно вылечить тем или иным средством, а брак — это компания, вроде той, где я работаю. У него свои правила, обязанности, задачи. Если, женившись, я не поднимусь на более высокую ступень, то что толку в таком браке? Ведь если невеста не занимает по крайней мере какую-либо приличную должность, то как я открою для себя новые двери? А это так необходимо в наше трудное время! Что же касается причины моего бедственного положения, так она в том, что я люблю девушку, которая не удовлетворяет моим условиям вступления в брак. Что же делать?
— Ты развила кипучую деятельность, Зухра! — сказал я, глядя на нее с восхищением. — Однако ты слишком расходуешь силы и тратишь свою зарплату!
— Я не хочу оставаться невежественной! — гордо ответила она.
— А что за польза тебе от этих занятий?
— Выучусь потом какой-нибудь профессии и не буду служанкой.
Боль сжала мне сердце и сковала язык, а Зухра с какими-то новыми нотками в голосе продолжала:
— Сегодня приезжали мои родственники. Они убеждали меня вернуться в деревню!
Я вопросительно посмотрел на нее, пытаясь скрыть за улыбкой свое волнение.
— И что же ты ответила?
— Мы договорились, что я вернусь в начале следующего месяца.
— Это правда?! — вскричал я. — Ты возвращаешься к старику?!
— Нет. Мне сделал предложение другой человек, и я выйду за него.
Я крепко схватил ее за руку:
— Пойдем со мной! Завтра, сегодня, если хочешь…
— Мы договорились, что я вернусь в начале месяца.
— Зухра, неужели твое сердце из железа?
— Зато там никаких проблем!
— Но ты ведь любишь меня, Зухра!
— Любовь — это одно, а брак — совсем другое, — ответила она с сарказмом, — ты сам учил меня этому.
Но тут выдержка изменила ей, и на губах ее промелькнула улыбка.
— Ну и чертенок ты, Зухра! — воскликнул я. И пеня залила волна радости.
В это время отворилась дверь и в комнату вошла мадам с чашкой в руке. Она уселась на край кровати и, прихлебывая чай, рассказала о визите родственников Зухры, а также об ее отказе вернуться в деревню.