— Откуда вы узнали, что госпожа Янссон мертва?
— Но ведь у нее вся голова была в крови и на подушке целая лужа.
— Вы подходили к ней?
— Нет, я сразу убежала.
— Но ведь она могла быть только ранена и нуждаться в помощи. А вы уже знали, что она умерла?
— Если бы она была ранена, я все равно бы убежала. Не могу видеть кровь. Когда-то госпожа Моберг порезала руку, я увидела кровь, и мне сразу стало плохо.
— Ну хорошо, — офицер полиции был не слишком доволен таким объяснением. — Скажите мне, зачем вы примеряли эти украшения?
— Откуда вы знаете?
— Полиция все знает.
— Дня два назад я зашла прибрать в комнате, а госпожа Янссон была там. На столе стояла коробочка. Госпожа раздумы вала, что надеть к голубому костюму, который был на ней. Я сказала: «Какая красивая браслетка». Тогда госпожа Янссон показала мне все кольца и даже позволила надеть их на пальцы.
— Вы говорили что-нибудь об этих драгоценностях?
— Я сказала, что это большое счастье иметь столько краси вых вещей. Госпожа Янссон сначала засмеялась, а потом вдруг стала грустной. Сказала, что все ее богатство пришло слишком поздно. Сказала еще, что когда была молодой девушкой, как я, то жила в нужде и всегда ходила голодной.
— Вам очень понравились эти кольца?
— Очень. Особенно то, с жемчугом. Такое красивое.
— Вы когда-нибудь видели этот молоток? — офицер резко сменил тему разговора и вынул из чемоданчика большой моло ток, на котором видны были темные пятна.
Девушка побледнела.
— Этим молотком, — прошептала она, — госпожу Янссон...
— Откуда вы знаете?
— Но... но тут же кровь.
— Где был куплен этот молоток?
_ Я никогда его не видела. В доме есть разные инстру менты и даже два молотка, но этого я не видела.
— А что вы делали около полудня?
— Убирала комнаты. Помогала в кухне. Сидела в холле.
— Кто-нибудь мог незаметно войти в дом?
— Нет. Ворота и калитка, что выходят на шоссе, всегда за перты. Вокруг сетка высотой два метра. Вход со стороны пляжа тоже заперт. Если никто не сидит в холле, то и входная дверь на замке.
— Но из салона и столовой выходят двери на террасу. Можно войти там.
— Утром мы эти двери не открываем. Гости завтракают в своих комнатах.
— Так днем мог кто-нибудь пробраться. Во время обеда дверь из столовой на террасу была открыта?
— Не помню. Вроде открыта.
— А вы ее потом не закрывали?
— Нет. Но в соседнем салоне господа играли в карты, Между салоном и столовой широкие стеклянные двери, к тому же всегда открытые. Если бы кто-то там вошел, игравшие его бы заметили.
— А что вы делали до того, как началась игра в карты?
— Убирала в столовой.
— Все время, до самого начала игры?
— Ну... нет.
— Значит, кто-то мог войти?
— А как бы он попал в парк?
— Мог перелезть через сетку, или кто-нибудь оставил откры той калитку на пляж.
— Калитка с пружиной. Запирается сама.
Видя, что от девушки больше ничего не добиться, Магнус Торг отпустил ее и пригласил для беседы госпожу Астрид Бранде.
Хозяйка пансионата сообщила, что все утро плохо себя чув ствовала, поэтому почти не выходила из своей комнаты. Вышла раза два, чтобы проверить, все ли идет как надо. Спустилась в кухню, выдала кухарке указания насчет обеда и ужина. Прошла по первому этажу; посмотрела, везде ли убрано. Она знала, что все гости на пляже, никого не видела. Не видела и госпожи Янссон.
— Госпожа Янссон всегда обедала наверху?
— Почти всегда. Только в первый день она спустилась вниз и сразу после этого попросила меня, чтобы ей приносили еду в комнату.
— Она объяснила, почему?
— Сказала, что у нее нервное истощение, и один вид людей ее раздражает.
— Вас это не удивило?
— Хозяйка пансионата ничему не должна удивляться. С ка кими только пожеланиями не приходят ко мне мои клиенты...
— Но к ужину госпожа Янссон спускалась?
— Она хотела и ужинать наверху, но я не согласилась. В моем пансионате такой обычай: ужинаем мы все вместе. Я сказала ей, что нельзя так сторониться людей, а то еще со чтут ее ненормальной. Она уступила, правда, неохотно.
— Что вы можете рассказать о привычках госпожи Янссон?