— Ни близких, ни дальних. Я в этом уверен.
— Скажите, ваша мать, я позволю себе так ее называть, много ездила за границу?
— Конечно. У нее были дела во многих странах мира.
•— А ближе, в Европе, где она бывала?
•— Везде, хотя очень неохотно ездила в Германию: послед ствия пребывания в концлагере. Она всегда вздрагивала при звуке немецкой речи. Вы знаете, немцы имеют обыкновение очень шумно вести себя, особенно на отдыхе за границей. Мать это ужасно нервировало.
— А в Польше она бывала? Может, посетила место бывшего концлагеря в Освенциме?
— Бывала и в Польше, но не очень часто. Пару раз ездила туда отдыхать. Лечилась в каком-то санатории. Каталась на лы жах в Закопане. Жила у моря.
— Коммунистические власти Польши не чинили ей препят ствий с получением визы?
— Нисколько. Ведь мы проводили крупные экспортно-импорт ные операции с Польшей. У матери были прекрасные отношения в польском посольстве на Карлавеген. Она бывала там на дипло матических приемах, являлась членом Общества шведско-поль ской дружбы.
— У нее были враги?
— Человек, управляющий такой крупной фирмой, должен иметь если не врагов, то конкурентов, завистников. Это оче видно.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Абсолютно никого. Единственный вариант, который при ходит мне на ум, — это убийство матери каким-то скрывающим ся гитлеровцем, которого она случайно встретила здесь. Я уже говорил об этом.
— А пропажа драгоценностей?
— Именно эта пропажа кажется мне подозрительной. Не мо гу представить, чтобы один человек мог убить другого ради не скольких колец и браслеток стоимостью семь-восемь тысяч крон.
Офицер полиции усмехнулся.
— Вы человек очень богатый, —• заметил он. — Для вас восемь тысяч крон — пустяковая сумма. Согласен, что для сред него шведа это тоже не бог весть что, хотя и составляет зара боток нескольких месяцев. Уверяю вас, убийства совершались и ради значительно меньших сумм.
— Да, вы правы, — согласился Янссон. — Если потребует ся моя помощь, мои деньги, мое влияние, я в вашем распоря жении. Преступник должен быть найден и наказан. Ему не должно быть спасения в нашем мире. Убить такую женщину, как Мария!
Магнус Торг слегка склонил голову. Он не стал объяснять молодому миллионеру, что шведская полиция не нуждается в помощи, у нее достаточно средств, чтобы отыскать убийцу даже под землей. Спросил только:
— Мне говорили, что ваша мать в телефонных разговорах пользовалась каким-то иностранным языком. Каким?
— Она свободно владела английским и французским. Знала, конечно, немецкий. С тех времен. Но старалась им не пользо ваться.
— Это не был ни один из этих языков.
Янссон улыбнулся и произнес несколько фраз на каком-то жестком, шелестящем наречии. Очевидно, это были стихи, окон чания рифмовались.
— Вот, вот, именно так говорила госпожа Янссон, — под хватила хозяйка пансионата.
— Это по-польски, на родном языке моей матери.
— Вы владеете польским?
— Да. Она научила не только меня, но и отца. Нам это ча сто помогало в делах: мы могли объясняться с нашими поль скими контрагентами, а также между собой, не опасаясь, что нас подслушают. Вы ведь знаете, как широко распространен промышленный и торговый шпионаж.
— Разговоры, которые госпожа Янссон вела с вами из Лом мы, тоже были по-польски?
Директор на минуту заколебался.
— Да, — признал он, — мать обычно говорила со мной по-польски. Будучи лояльной гражданкой и даже патриоткой Шве ции, она в глубине души осталась полькой. Наверное, думала она по-польски. Этим языком она пользовалась при каждой воз можности.
В этот момент Магнус Торг заметил, что какой-то мужчина входит в столовую через дверь, ведущую с террасы. Прибывший огляделся и, увидев людей в салоне, направился туда. Офицер полиции знал его. Это был шеф репортеров вечерней газеты «Квельспостен», выходящей в Мальмё, редактор Свен Бреман.
Свен Бреман улыбнулся полицейскому и, стоя на пороге са лона, сказал:
— Я слышал, что тут побывал целый табун разных писак. Не люблю толпы, поэтому решил прийти попозже. Мне везет, я поймал самого Магнуса Торга. А рядом с ним директор Янссон. С госпожой Бранде я тоже имел удовольствие познакомиться. Догадываюсь, что здесь и доктор Нилеруд. По-моему, я всех узнал.
Довольный собой и эффектом, вызванным его внезапным по явлением, репортер подошел к столику и по очереди поздоро вался с присутствующими. Потом сел в одно из кресел и за метил:
— О, вы пили кофе. Надеюсь, и для меня найдется чашечка.
Госпожа Бранде была настолько поражена, что непроизволь но приказала Лилиан, явившейся за посудой: