— Для меня это не так важно, — заметил Магнус Торг. — Значительно больше интересует меня этот номер на предплечье.
— Интересно, — сказал я, — виделась ли Мария Янссон с рыбаком?
— Могу расспросить соседей, — предложил полицейский из Ломмы.
— Мои люди тоже этим займутся, но местному все же легче.
— Я думаю, что они виделись. Ведь Лилиан утверждает, что этот поляк звонил госпоже Янссон в пансионат.
— Верно. Звонил, но в день смерти Марии Янссон. Часа за два до убийства. Может, они только уговорились встретиться.
— Господа, — офицер полиции призвал нас к порядку, — обо всем этом мы сможем подумать, когда закончим осмотр ме ста преступления.
С этими словами он показал на лежащий на полу труп.
— Без вскрытия я больше ничего не могу добавить, — ска зал доктор Росс.
— Предполагаемое время убийства? — спросил Магнус Торг.
— Думаю, — поспешил ответить я, — между одиннадцатью вечера и часом ночи.
— А вы, доктор Росс?
— Я тоже так считаю.
Вторично мы с доктором Торстеном Россом высказали оди наковое мнение. Напомню, что, осматривая тело бедной госпожи Янссон, мы оба решили, что ее смерть наступила между пятью и семью часами вечера. Признаюсь, такое единство мнений было мне приятно, несмотря на всю мрачность ситуации. Ведь доктор Росс — выдающийся специалист. Я читал его многочисленные тРУДы в специальных журналах. Кроме того, он профессор Лундского университета, известного по всей Швеции. И этот че ловек дважды признал мою правоту. Есть от чего возгордиться.
Тем временем наши техники внимательно осмотрели всю кухню и, не найдя ничего достойного внимания, перешли в ком нату. Комната была несколько больше кухни, но тоже без по толка. Здесь мебель была поприличнее. На полу — ковер, прав да, довольно потертый. Стол, хоть и не новый, несомненно, по мнил лучшие времена. То же можно было сказать и о четырех стульях. В углу комнаты стоял ореховый шкаф с зеркалом. Рядом — стеллаж с книгами. Книг было много, не меньше двухсот. Спал хозяин на тахте, сейчас она была расстелена. На одном из стульев — аккуратно сложенная одежда: обычные вещи, какие можно купить за сто восемьдесят крон в первом попавшемся магазине в Мальмё или Лунде.
Только теперь я заметил, что маленький ночник на столике возле тахты все еще горит.
— Я думаю, — оказал один из полицейских, — что этот человек уже спал или, во всяком случае, лежал в постели. Услышав стук, он встал, подошел к двери и открыл ее. Тут и последовал выстрел. Убийца захлопнул дверь. Звук выстрела за глушило море. Вчера оно шумело больше, чем обычно.
— Должно быть, это был знакомый рыбака, — заметил я. — Чужому он не стал бы открывать в такой поздний час.
— Неизвестно, что этот человек ему сказал. Он мог прики нуться почтальоном, принесшим срочную телеграмму. Это ста рая уловка, но почти всегда удается.
— Тем более, — добавил полицейский, — что у старика не было телефона.
— Он действительно был так беден? — спросил я. Не иметь в Швеции телефона — признак крайней нужды.
— Нет. Беден-то беден, — уточнил полицейский, — но не до такой степени. Если бы он хотел иметь побольше де нег, то мог бы чаще выходить на лов. Но он сам объяснял, что деньги ему не нужны. Лишь бы хватило на кусок хлеба. Чу дак. Видно, после лагерных переживаний он так и не пришел в себя.
Один из полицейских внимательно осматривал одежду уби того, вынимая из карманов их содержимое: старый кожаный кошелек, расческу, зеркальце, пачку сигарет «Pall Mall», наполо вину пустую, носовой платок, второй платок, совсем чистый, пару серебряных крон и немного мелочи, зажигалку, какой обычно пользуются рыбаки и матросы.
Офицер полиции открыл портфель убитого и вынул оттуда несколько банкнот: сто восемьдесят пять крон — неплохая сум-ма для такого бедняка, каким он слыл среди соседей. В порт феле был еще маленький календарик без всяких пометок и не сколько счетов, в том числе из местной прачечной.
— Да, немного, — проворчал Магнус Торг, — посмотрите в письменном столе.
Описывая комнату, я забыл сказать, что возле одного из окон стояли письменный стол и очень удобное кресло. На сто ле — пепельница, перекидной календарь, пачка чистой бумаги и раскрытая книга.
Все ящики были выдвинуты, но трудно допустить, чтобы здесь хозяйничал убийца: в ящиках был полный порядок. В од ном — чистая бумага, в другом — какие-то салфетки и множе ство фотографий (их еще никто не просматривал), ниже — снова книги, все по рыболовству, и, наконец, в самом нижнем — куча всяких лекарств.
В большом среднем ящике мы прежде всего обнаружили за граничный паспорт убитого. С фотографии на нас смотрел чело век лет на двадцать младше того, что лежал в кухне. В графу «Имя и фамилия» чьим-то каллиграфическим почерком были вписаны слова, которые наш язык мог произнести лишь с огром ным трудом: Станислав Тшечецкий.