— С чисто практической точки зрения, — внезапно говорит мужчина, — это не может быть надолго. Существуют же циклы снабжения, опять-таки ограниченность топливно-энергетических ресурсов. Я так себе думаю, это временная база размещения. На пару недель, не больше. Потом нас должны перебросить куда-нибудь еще.
Нина не уверена, обращается ли он к ней. Но если это светская беседа, то ее тему она предпочла бы сменить.
— А кем вы были… то есть кто вы по профессии?
— УБРСС, отдел управления сообщениями, — с видимым удовольствием сообщает он, и ей неловко спрашивать, что обозначает эта гордая аббревиатура. — Всю жизнь по командировкам, контроль на местах. Вот направили в район, буквально на пару дней, а тут… это. А у меня только бритва, зубная щетка и смена белья с собой. Но здесь неплохо налажено, молодцы.
Нина кивает в такт его словам. Клубы дыма подплывают к ее лицу белесой тучей, она слабо разгоняет их рукой. Холод пробирает насквозь, пора прятаться внутрь. Чиновник умолкает, и в паузе доносятся обрывки разговора Анюты с ее — новым кавалером?… да ну, смешно, он же в сыновья ей годится, — стоящих вдали у парапета.
— …ни одного спектакля. В гастрольной жизни есть свои преиму…
— …в самом деле?…
— …вещи, которые трудно принять и тем более пояснить…
Чиновник докуривает, бросает окурок с веранды вниз, и он гаснет в полете, не достигнув черной листвы.
— А вы?
— Я? — почему-то застигнутая врасплох, переспрашивает Нина.
— Как вам удалось… как вы попали сюда?
— Мы с подругой хотели отдохнуть, — говорит она со странной для себя самой отрешенностью. — В теплых краях… где еще не осень.
Почему-то его очень веселит ее ответ. В негромком дробном смехе разъезжаются трапецией собачьи брылы, поблескивают в полумраке наверняка на самом деле желтые прокуренные зубы. Нина вдруг вспоминает, что, беседуя, они до сих пор так и не познакомились, не представились друг другу. Будто попутчики в поезде, будто все это и вправду временно. Хотя в самой сокровенной глубине, там, где начинается честность хотя бы с собой, все прекрасно знают, что это — неправда.
Позади за стеклом, в холле, уже двигаются чьи-то фигуры, доносятся неразборчивые голоса. Люди собираются на ужин. Нет, в самом деле, надо идти; она зябко передергивает плечами. Где там Анюта? — кажется, увлеклась, не собирается двигаться с места…
— Идемте, пора, — приглашает чиновник.
На своего соседа по номеру он и не оглядывается: правильно, догадывается Нина, они ведь чужие, случайные люди. А ведь это, если разобраться, совсем уж кромешный ужас. Каково бы ей самой сейчас было, если бы вместо Анюты — с чужим, случайным человеком?!
Чиновник распахивает перед ней дверь, и Нина входит внутрь. Свежая сырая тишина мгновенно переключается на душный многоголосый гул. Громко проносятся в сторону столовой странные молодые люди в средневековых костюмах, стучат каблучками знакомая девушка Аня с подружкой, уже в окружении юных мальчиков, элегантная женщина ведет за ручки двоих рыженьких детей, рыжий отец идет за ними, следом другой мужчина несет на руках полусонную черненькую девочку… Чиновник придерживает стеклянную створку, и Нина проходит в столовую.
Выбирает место лицом к выходу, чтобы сразу увидеть Анюту. Чиновник садится напротив. На столе уже стоят запечатанные баночки кефира, чашки с пакетиками чая и блюдо кексов, присыпанных сахарной пудрой.
— У них неплохое снабжение, — говорит чиновник, придвигая к себе кефир и придирчиво разглядывая дату на упаковке. — Но существует же цикл. И я не уверен.
Дребезжит тележка. Мрачный мужчина в фартуке расставляет по столам тарелки, он двигается бесстрастно, как автомат, не реагируя на реплики с мест. Этому человеку место в каком-нибудь заводском цеху или, скорее, в морге, а не в общественной столовой, и Нине становится не по себе. Она старается на него не смотреть, лихорадочно переводя взгляд с выхода, где с минуты на минуту должна возникнуть Анюта, на лицо соседа напротив, чьи брылы уже украсились белыми кефирными усами.
— Рекомендую, — невнятно говорит чиновник.
Она, Нина, никогда не любила кефир.
Анюта с кавалером появляются в зале через добрых минут двадцать, когда их порции давно стынут на столе. У нее на плечах накинут его пиджак, меньший на несколько размеров, так что совершенно непонятно, как он там удерживается. Нина закусывает губу от неуместного смеха. Подруга окидывает стол критическим взглядом и заявляет: