Пара дней — и она будет дома. ОНИ будут дома. Все почти закончилось. Задумавшись, Анна погладила Чера по голове. Все будет хорошо. Обязательно.
— Аня?
Он привстал — лохматый, в пятнах крови, грязный и измученный. И Анна не выдержала, обняла его за шею.
— Я соскучилась, — честно призналась она, украдкой вытирая слезинку. Метоморф вцепился одной рукой в плащ, другой невесомо приобнял подругу за плечи.
— Все будет хорошо, — запинаясь, словно разучился говорить, пообещал он. — Мы вышли из Ведьминской чащи, это главное. Теперь будет проще.
— Да. — согласилась Аня, не разжимая рук. Чер кашлянул.
— Мне бы одеться.
Аня покраснела, сунула ему в руки наволочку с припасами и одеждой и убежала в соседние кусты. Когда она вернулась, Чер, одетый и частично стерший кровь с лица, сидел на земле и смотрел на те самые листы, что Анна вырвала из библиотечной книжки. Заметив девушку, он поднялся и нервно пригладил грязные волосы.
— Ну что, здравствуй.
— Здравствуй, — широко улыбнулась ему Аня. Как же она была рада его видеть! Опять проснувшийся в душе порыв его обнять она подавила, но улыбка никак не желала сходить с ее лица. Уголки губ юноши тоже дернулись и немного растянулись, пытаясь повторить ее эмоции. На этот раз вышло лучше. Самое главное, что глаза у него стали более живыми, раньше они были тусклые, безжизненные, а теперь в них появился блеск.
— Спасибо. Я сам не вышел бы. И вообще за все спасибо.
Аня подошла к другу поближе и все-таки обняла его. Он тоже нерешительно приобнял ее за талию. Было тепло приятно и уютно. И внутри все скручивало от радости, что вот он, рядом, живой и относительно здоровый. Аня посильнее вжалась в юношу, с удовольствием ощущая тепло чужого тела. У них обязательно все будет хорошо! Только бы дойти до папы…
Зафырчал в листве еж, торопящийся куда-то по своим, ежиным делам. Аня и Чер одновременно развернулись на шорох, размыкая объятия. Увидев всего лишь маленького зверька, оба облегченно выдохнули. Анна полезла в наволочку за остатками съестных припасов, Чер подтащил к месту их сна поваленный ствол осины. Беглецы уселись на него и принялись завтракать. Сначала молча, потом Аня решилась и спросила:
— Куда ты пойдешь? Потом?
Чер посмотрел на нее с удивлением.
— Куда ты, туда и я, — сообщил он как нечто само собой разумеющееся. — Я же твой пес.
Несмотря на серьезный тон, Аня решила считать последнюю реплику дружеской шуткой. Не может же человек в самом деле считать себя чьим-то зверем… или охранником? С этой точки зрения, высказывание принимало иной смысл.
— Ты не пес. Ты мой самый лучший друг! Даже больше!
Чер улыбнулся. Криво и немного вымученно, но Аня сочла это своей маленькой победой.
— Оставайся у нас! — предложила она, взяв его за руку. — Навсегда.
Юноша спокойно кивнул.
— Останусь.
Аня благодарно сжала израненные пальцы. И, опомнившись, тут же попыталась убрать ладонь. Чер перехватил ее руку и замер, словно ожидал реакции. В ответ девушка подвинулась ближе и положила голову ему на плечо. И почувствовала, как он расслабился. От этого наблюдения сердце Ани забилось быстрее.
Они немного посидели рядом. Время шло к обеду, надо было выдвигаться в путь. Оставив два засохших куска хлеба на ужин, беглецы отправились дальше. Не смотря на осенний пейзаж, лес, по которому они теперь шли, разительно отличался от Ведьминской чащи. Он был светлее, красочнее и даже теплее. Вышедшее из-за туч солнце и вовсе слепило обоим путникам глаза. Аня жмурилась, но с удовольствием грелась в его лучах, Чер с любопытством смотрел на яркие осенние краски. Давно он не видел такой пестроты.
За день они прошли не так уж и много, зато собрали по пути грибов и диких яблок. К огромному сожалению обоих, грибы им пришлось выбросить, так как развести костер они не сумели. Зато кислые яблоки были съедены на ужин в прикуску с черствым хлебом, который приходилось не столько жевать, сколько сосать. Когда они почти устроились на ночлег, невдалеке послышался волчий вой, и беглецы во избежание нежелательных встреч залезли на дерево, где и просидели полночи. Когда Аня, задремав, чуть не свалилась на щемлю, Чер предложил спуститься. Сил бояться у девушки уже не было, и она устроилась спать на земле, прижавшись к боку метаморфа. Так было теплее и спокойнее.