Визжащего вице-мэра погрузили в тачку обратно, и кавалькада помчалась в обратном направлении. Полицай, впавший в раж, замахивался уже на нас.
— Тише, Воевода! Свои! — предупредил я.
— А, это ты, Вальжан! — он пожал руку мне, Зюзина проигнорировал, да тот сам опасался подойти.
— Что тут у вас?
А было у них следующее.
Сработал чип в ухе Дастина, и через 3 минуты на Фадеева примчалась опергруппа. Они нашли: обосранного деда на вахте, который ничего не видел и судя по всему очень давно. Взволнованных животных, воющих от ужаса. Одну клетку с выломанным замком. Эксперт сделал вывод о сильном ударе изнутри. Отсутствие Дастина как клиента. И да. Мертвого директора Бутенко в своем кабинете. Эксперта поразила даже не перегрызенная шея, мало он видел перегрызенных шей, а выражение невыразимого удивления на лице трупа. Словно он перед смертью узрел призрак. С другой стороны, если бы я, например, занимался животными, производил над ними эксперименты, бил током, резал без наркоза, а потом в минуты расслабления в мягком кресле в своем личном кабинете вдруг узрел одну из тварей, открывающих дверь и жаждущую за все отплатить, еще неизвестно, какое было бы у меня выражение лица.
До полночи мы с Зюзиным отписывались в главке, давали объяснения и подписывали бумаги о неразглашении. В свете происшествий с двойниками с Плотины, еще только пса-убийцы не хватало.
Потом Зюзин поехал к двуспальной Кларе, а я в холодную холостяцкую берлогу в «Елках». В служебной машине я вновь почувствовал себя неуютно, да с такой силой, что захотелось достать свой пистолет Калашникова.
Весь город был на ушах. Оперативники МГБ прочесывали район за районом, искали чип, а спокойствия не было. Вдобавок колено раззуделось, хотелось выпрямить негнущуюся ногу, но в казенной машине это сделать было невозможно.
«Елки» спали. Одинокие фонари освещали унылые коттедже. Я вышел из машины, поблагодарил. Шофер сказал, хороший парень:
— Я могу подождать, пока вы зайдете.
Я отказался и смотрел, как он разворачивается и уезжает. Было ощущение, как будто меня оставили на Марсе одного.
Я пошел по дорожке к дому, но быстро остановился. Мне почудилось, что мои шаги дублируют. И еще мне почудилось, что я давно не был у психиатра.
Открыв дверь, вошел. Зажглась мощная люстра, осветив каждый закуток. Дома было все в порядке, но снаружи? Я приник к глазку. Шевельнулась ветка. По инструкции я должен был бежать к телефону и вызывать подмогу. Один разя так не сделал и сделался инвалидом. Теперь же имелся неплохой шанс стать покойником.
Когда я открыл дверь, в руке был Калашников, но что-то говорило мне, что эскимосский амулет помог бы более действенно.
— Выходи, поговорить надо! — громко предложил я, хотя тот, то прятался в кустах, говорить вряд ли был способен.
Но он вышел.
2. Следователь
Пузо мое было грязное, рожа потная, а руки в крови. Я с трудом приходил в себя. Перед глазами крутились жернова колес, перемалывающих жертву, и надпись крупными буквами «Единый мусорный оператор — ЕМО». Морщась от боли, я смывал кровь вместе с кожей, когда в дверь позвонили. Несколько секунд ушли на панику, когда я метался по квартире в поисках свежей рубашки. Для человека, от которого ушла жена, это проблема.
Наконец открыл. За дверью стояли двое, чей гражданский вид не мог никого обмануть. Сильный одеколон не мог перешибить застарелый аромат водки и ружейной смазки.
— Полиция. Убойный отдел, — они показали корки.
Не люблю, когда по отношению к людям употребляют слово убойный, так и видятся туши на мясницких крюках.
— Зубы болят? Вы так скривились? — спросил один.
— А что случилось? — я в ответ.
— У вас во дворе человека убили. Машина переехала. Вы ничего не видели?
Перед мысленным взором возникло удивление на лице Эдуарда за секунду до того, как его заслонила гигантская надпись ЕМО, и я сказал, что ничего.
— Документы можно ваши? — спросил один.
По счастливой случайности удостоверение оказалось в кармане трико.
— Следователь следственного комитета Вершинин Евгений Павлович? — выражения лиц изменились. — Извините.
Я поинтересовался, установлена ли личность терпилы, хотя знал ответ, они сказали, что работают над этим.
Следователь прокуратуры Эдуард Осипов пришел ко мне домой, хотя был прекрасно осведомлен, что я терпеть не могу гостей. И вообще, какого рожна ко мне может прийти мужик вечером, а не дама, хотя дама тоже сто лет не нужна. Я уже не молод и совершенно не горю делать над собой усилие, чтобы получить удовольствие.