Установилась идиллия. Чашечка кофе на столе, с легким парком, летний вечер, месье достал из бездонных карманов плаща планшет и с головой погрузился в роснет.
У меня имелся доступ к порно сайтам, но вместо этого безусловно увлекательного занятия, я включил «табакерку»-встроенный ТБК - тактический боевой компьютер. Вариант, естественно, усеченный, но прошивка с «Ратибора»— одной из последних армейских разработок. Датчики были встроены непосредственно в корпус.
Жилец 306-го был на месте, о чем ТБК исправно сигнализировал. Стекла номера вибрировали. Кто-то там передвигался и исправно шумел. Периодически в окне мелькала синяя метка, должник Нурфузак с точки зрения безопасности угрозы не представлял. Идиллия.
Неожиданно ТБК коротко завибрировал. Если бы сейчас прямо передо мной появился живой американец, я бы удивился меньше. За 5 лет эксплуатации ТБК никогда не подавал подобных сигналов. Я подозревал, работает ли он вообще, несмотря на всю славу о качестве армейских разработок.
Должен уточнить, что до сего момента я таскал девайс больше для понта, и «Ратник» в него впихнул с той же целью. Смотрите, насколько я крут. Илья Стадник еще при делах! На самом деле Илья Стадник ловит скрывающихся должников за 10 процентов от суммы долга, а ТБК разве что показывает есть ли у скрывающегося ерундовый травмат. Да и то крайне редко, не тот у меня клиент.
На этот раз все случилось по-взрослому. ТБК произвел еще одну вибрацию и выдал на монитор красную точку. Боевая цель!
Я уставился в монитор так, словно узрел чудо от Великого Луки. Боевая цель в центре Парижа! Такую метку я видел в последний раз 5 лет назад в пустыне Сомали, когда попал в засаду с автоматизированным зенитно-пулеметным комплексом «Уран». Удовольствие было еще то, и я едва не отправился на дембель досрочно, только в стальном гробу с искусственным сосновым венком.
Тогда я остался цел и даже невредим, сильно расстроив финансового инспектора, который при списании забирал последнюю зарплату покойника себе.
ТБК беспрестанно пульсировал. Что-то нехорошее определенно происходило, но я еще не определился, в какую сторону бежать. Да и бежать имело смысл лишь в случае отсутствия датчиков движения на оружии потенциального стрелка. Допускаю, что он сейчас как раз определяется с порядком поражения целей.
Клошары, чуткие, как и все дикие люди, которых мало коснулась прогнившая рука цивилизации, как по команде подняли головы и прислушались. Громко заорав (это они так разговаривали), споро поднялись, подобрали манатки и припустили прочь по улице.
Из окна на первом этаже высунулась старуха, ходячая реклама Альцгеймеру, и стала орать на них.
ТБК показывал быстро приближающуюся красную метку. Судя по ней, оба бомжа двигались ей навстречу и должны были вот-вот оказаться на линии огня.
Один из клошаров что-то увидел и остановился, затормозив и другого. Они чрезвычайно чуткие, эти бродяги, и по этому показателю близки африканским дикарям, стоит лишь прицелиться в них за километр, как того уж нет в прицеле, свалился, вкопался, исчез по факту рождения. Всегда им завидовал. Вообще первое время в Африке каждое утро был уверен, что встречаю его в последний раз.
Клошары, умильно схватившись за руки, разевали рты и пялились на нечто, катящееся на них по дороге.
Я мягко упал на спину вместе со стулом, и это простое движение на первых порах здорово помогло мне сохранить голову на плечах. Морис на прощание одарил меня уничижительным взглядом, не замечая в своем высокомерии запрыгавшие по нему мерзкие синие отсветы чужого целеуказателя.
В зоне видимости возник боевой дрон, гусеничный, изготовленный на базе старой, еще натовской разработки, но затем местные умельцы понавешали на нее всякого оружия вразнобой. По какой причине он выполз именно в этом богом забытом месте, так и осталось для меня неразрешимой загадкой. На теперешней работе частенько не обходилось без какой-нибудь прорухи. Правда, боевой дрон случился в первый раз. И вообще такое я видел впервые после войны и больше видеть не имел ни малейшего желания.
Дрон с ходу определил обоих бомжей, Мориса и активную старушку, не вовремя высунувшуюся в окно, как красные метки и дал залп запредельной мощности. От бродяг на короткое время остались лишь держащиеся друг за дружку руки, упавшие потом как мокрые плети. От Мориса уцелела лишь высоко подпрыгнувшая кепка и ноги до колен. Бабка исчезла полностью, с каким-то сухим треском, словно разорвали старую сухую простынь.