— Полагаю, это весьма вероятно, — весело произнес руководитель группы Крис О'Фаррелл.
Коннор Маклауд кинул на него острый взгляд, и тут до него дошло.
— Мы делаем то же самое?
— Конечно. Вы заметили, что котенок и прочие экстрасенсы высших рангов не в списке больных? Мы их надежно скрыли. У флота много работы, прямо сейчас идет переоборудование «Энтерпрайза» под создание собственных порталов. Представляете такую морскую тактику? Отправить противокорабельные ракеты? Легко. Открой портал, пройди и закрой. Затем подожди несколько минут, открой другой и появись в нескольких милях в стороне. Или открой портал над вражеским городом и сбрось на него ядерную бомбу. Возможности бесконечны. Но вернемся к сибирской язве. Значит, враг разработал поражающий только нефилимов штамм. Это невероятный уровень генетической инженерии. Они правда на это способны?
— Что ж, мы так думали. Что это специально выведенный для атаки новый штамм, и это пугающий уровень владения биологическим оружием, — мужчины мрачно переглянулись. Никто лучше сотрудников Форт-Детрика не знал, какой опасной может быть биологическая война. — Но мы получили и исследовали образцы бациллы сибирской язвы из жертв. Мы начали с неверных предпосылок, считая, что это новый вариант, и потеряли около дня. Вы слышали о митохондриальном датировании?
О’Фаррелл мотнул головой.
— Что ж, митохондриальная ДНК в целом не изменяется. Она имеет известную скорость мутаций, но кардинально не меняется. Значит, мы можем сравнить образец с исходной линией и определить его возраст лишь по числу изменений. Чем-то похоже на подсчет древесных колец. И нас ждал сюрприз: в образцах было множество изменений. Из чего следует: или образцы далекий предок исходной линии, или наша исходная линия далекий предок образцов. В обычном случае мы бы согласились со вторым, поскольку не умеем получать предметы из будущего, но в эти дни ничто нельзя принимать на веру.
— Далее, сибирская язва — болезнь весьма древняя, может, одна из древнейших существующих. Споры найдены в обмотках египетских мумий, есть даже теория, что «проклятие фараонов» есть ни что иное, как их вдыхание. Так или иначе, мы получили от египтян немного спор, провели тесты — и угадайте, что. Они оказались гораздо ближе к образцам с жертв, чем наши. Так что это не новый штамм, а очень старый, древнее даже египетского. Норман Бейнс предположил, что сибирская язва, возможно, создавалась как заболевание специально для уничтожения нефилимов, а ее распространение среди людей и животных стало результатом мутации. У него возникла теория, что Рай в прошлом, по-видимому, прикладывал целенаправленные усилия для истребления нефилимов. Что объясняет их редкость. Но, как бы то ни было, я считаю, что мы имеем дело с первой из так называемых «Чаш Гнева». О, кстати, есть и другая сторона: поскольку это очень древний штамм язвы, возможно, даже исходный, наши антибиотики против него должны работать отлично, — закончил Маклауд.
— Превосходно. Я передам информацию. Похоже, что «Байер» сколотит еще одно состояние.
Полицейский участок Бакапа, Бакап, Ланкашир.
Инспектор Кейт Лэнгли перевела взгляд со стола на металлическое ведро, в которое капала вода с протекающей крыши офиса. Из-за постоянного кошмарного звука было невозможно сосредоточиться на бумажной работе. Чем скорее они переедут из этого ветхого викторианского реликта в новый полицейский участок, тем лучше.
Стук в дверь вернул ее к реальности.
— Мэм, в верхнем городе случился серьезный оползень, — мрачно сказал сержант Пэрриш. — Похоже, что засыпало несколько домов. Наши мобильные силы, пожарные, «скорая» и Корпус Гражданской Обороны уже в пути.
Лэнгли встала, рефлекторно беря со стола револьвер и хватая желтый светоотражающий жилет и шляпу.
— Хорошо, сержант, соберите как можно больше народа и позвоните в центральное отделение насчет помощи. Нам тут понадобятся любые доступные подкрепления. Я хочу пойти и возглавить все сама; вы мне понадобитесь здесь для координации.
— Без проблем, мэм. Я отправлю с вами сержанта Бека, — ответил Пэрриш.
Прибывших на место оползня инспектора Лэнгли и сержанта Бека приветствовала картина полного опустошения. Выглядело так, будто половина склона просто взяла и рухнула на тихую жилую улицу, перемолов ее в щебень. Там, где раньше стояли дома, деревья и трава, теперь была лишь черная липкая грязь.