— Хорошо, значит идем. Только вот думаю, выдержит ли этот мост нас.
— Господин, если этот мост проложили (на последнем слове сильное ударение, признак неверия в это), то он должен быть рассчитан на подобный вес.
— А если ловушка?
— Думаете, что кто-то мог установить мост как ловушку? Но зачем?
— Кто знает. Может, на той стороне обитают те, кому не хочется впускать кого-то на свою территорию? Или же есть те, кто построил этот мост для того, чтобы заманивать доверчивых жертв на него, и впоследствии, фьююююю…
— Но зачем? Вы думаете, что на дне могут обитать те, что таким образом заманивают себе добычу?
— Да. К разлому никто в здравом уме не сунется, а на дно — тем более. А вот мост…. Мост это другое дело. Это транспортная артерия, через которую струиться ресурсы в виде доверчивых и любознательных пустых, для которых любопытство оборачивается не тем боком.
— И что нам делать?
— Придется думать. Хотя, зачем думать? Будем действовать. Есть у меня одна шальная мыслишка. Думаю, стоит ее опробовать.
Мой плащ начал действовать даже раньше моих команд. Повинуясь моему желанию, он ухватился за края разлома максимально крепко, и начал удлиняться, одновременно сжимаясь, создавая подобие длинной и прочной веревки. Этакая паутина, которая вилась непосредственно из плаща. В случае, если бы мост рухнул, или же там сработали какие-то другие ловушки, связанные с падением, я думаю, мне не составило бы труда спастись.
— Я пойду первым. Как только я окажусь на другой стороне, твоя очередь. Отцепишь плащ и прикрепишь его к себе. Я же буду его контролировать.
— Когда только вы научились так сильно растягивать плащ. Я никогда не думала, что он способен приобретать такую форму.
— Я тоже. Но нет времени думать. Надеюсь, что он сможет растянуться на всю длину моста.
Я шагнул в каменную поверхность моста и зашагал по нему вперед, к другой стороне. Плащ продолжал растягиваться, превращаясь в достаточно тонкую, но невероятно прочную веревку, которая тянулась за мной как длинный хвост. Старался идти не спеша. Ширина моста составляла полтора метра. Вполне себе неплохая ширина, но на фоне чудовищной пропасти эти полтора метров казались соломинкой в океане. Сложно сохранять равновесие. Ведь стоит отступиться, как и не заметишь, как рухнешь вниз. Да, есть веревка, но все же рисковать не стоило. Таким образом путь над пропастью у меня заняло немало времени. Мало того, что уже на полпути возникли сложности с плащом, который начал отказываться от такого облика. Он начал стараться сохранить свою обычную форму, поэтому сопротивлялся. Пришлось усилить свой контроль над покровом, буквально силой заставляя его растягиваться. Способности удлиняться ему уже не хватало, так что ему пришлось медленно сжиматься и уже непосредственно спадать с моего тела. Впервые за столь долгое время, как у меня появился плащ, он был практически полностью снят, сохранившись лишь в форме ремешка на поясе, за который крепился к моему телу. Мне повезло, что полностью снять этот ремень все же не пришлось. Мост закончился именно в тот момент, когда ремень стал настолько тонким, что стал, чуть ли не тоньше самой веревки. Без плаща было как-то неуютно. Это было все равно, что почувствовать себя совершенно голым в холодный зимний день. Та костяная броня, что покрывала мое тело, не могла создать то ощущение прочной и надежной защиты от всех напастей, каковым являлся плащ. Мне даже стало холодно. А еще возникла еще одна проблема. Моя реацу, ранее отлично дозируемая тем же покровом, вырвалась наружу в виде настоящего шквала. Пламя, которое у меня возникало лишь в моменты моей полной концентрации, теперь буквально бушевало вокруг, без всяких усилий, причем, на порядок мощнее, нежели в том же концентрированном состоянии. Кажется, все то время, что я пользовался плащом, мне никогда не получалось пользоваться всей доступной мне силой и возможностями. Но, расстраиваться по этому поводу мне не приходилось. Плащ был сам по себе очень полезен, и я с удовольствием еще больше повысил бы его естественную плотность. Это был великолепный фильтр, позволяющий мне хорошо дозировать собственную силу, контролировать ее и накоплять. А про возможности поглощения, растяжения и паралитического яда и говорить нечего. Слишком эффективным было это покрытие моего тела.
Обернувшись, я взглянул на Афину и подал ей сигнал начать перемещение. Она все сделала именно так, как мы и договаривались. Оцепив веревку с края разлома, она тщательно обмоталась ей вокруг головы и груди (что было весьма сложно, учитывая отсутствие у нее нормальных человеческих рук). Я помогал ей в этом по мере сил, отдавая мысленные команды той части плаща, что отвечала за сцепление с землей, зафиксировать контакт с волчицей. Для оптимального соединения, пришлось не только обвязать ее этой специфичной веревкой, но и практически внедрить мелкие «корешки» плаща ей под броню, зацепившись за живую ткань и бреши в ее внешней защите, между сегментами ее костяного покрытия. Сразу после этого, она начала двигаться ко мне, но в отличие от меня, ее скорость была несколько выше, что вызывала у меня определенные проблемы с контролем веревки (веревку было необходимо втягивать обратно, расплетать и формировать из нее плащ). Формирование плаща заново вызвали у меня определенные проблемы, так как контролировать в совершенстве настолько растянувшуюся материю не представлялось возможным. Благо Афина сама сообразила, что рискует зацепиться свисающей веревкой за неровности в мосту, и приняла свои меры. Она начала тщательно опутываться этой самой веревкой, превращаясь в некоторую аналогию с клубком нитей. То есть процесс втягивания шел с двух сторон. С одной стороны я возвращал плащ в его естественное состояние, с другой — моя спутница обматывала свое тело этой паутиной. Веревка была тонкой, но прочной, что естественно, не могло оказать серьезные неудобства при движении.