Выбрать главу

Наш адьюкас был либо «местным», либо «пришлым», но это ничего особо не меняло. Откуда мне вообще было знать, кто жил во времена фараонов в районах средней полосы северного полушария. К сожалению, современная моему прошлому история об этом умалчивала. Как же все сложно! И где мне искать толмача, или же добычу, которая понимала бы хотя бы язык Афины. Даже невольно поражаешься, где только Айзен собрал в японском регионе такую массу пустых с испанскими именами и испанскими выкрутасами. Или он построил себе Лас Ночес в испанском районе? Не думаю, что это так. Ведь все эти пустые разговаривали на японском, причем, довольно хорошо. Используя испанскую терминологию, эти «испанцы» упорно выражали свои чувства на языке Страны Восходящего Солнца. Какой-то странный бред! В манге практически все пустые (которые служили Айзену или обитали в его владениях) обозначались как однозначно испанскими. Разве что Удильщик был английским, судя по его имени (точнее прозвищу, которое, кстати, ему дали шинигами). Все пустые именовали свои способности, высвобожденные формы и прочие явления на испанском языке. Например: серо, бала, арранкар, сонидо, иеро. И я продолжал называть все эти техники подобным образом. А вот, что занятно, Афина называла эти техники совершенно иначе. Например, серо она обозначала каким-то своим термином, мало похожим на оригинальное звучание испанское «зеро». И хотя я «слышал» ее слова как мне это лучше воспринималось, она все «понимала» на другом языке, и давала этим способностям «свои» термины. Такая вот забавная система. Впрочем, я отвлекся.

Что же нам теперь надо было делать? Убить и съесть, за не имением другого выбора? Отправиться в «греческий» регион, где шансы столкновения с пустыми — «троянцами» были высоки с долей вероятностью 99.9 %? Или же забить на идею применения гарганты, и тупо продолжить охоту. Ведь рано или поздно, мы нашли бы способ создавать этот проход самостоятельно, причем, также, с очень высокой долей вероятностью.

Я этого не хотел. Передо мной лежал сильный адьюкас, который даже ослабленный и раненный, был сильнее меня. Он должен был знать ответ на мой вопрос. Как говориться, ответ лежал на поверхности. И мне стоило лишь придумать способ этот ответ заполучить. Нам нельзя было оставаться на этом месте излишне долго, так что было необходимо торопиться. Но выхода по-прежнему не было. Что же делать? Не засунуть же в его мозг свой плащ и не влезть таким образом в его мысли….

Идея меня зацепила! А что, если плащ удалось передать Афине и использовать его для нашей синхронизации и соединения в единую сущность, то почему бы не применить его для допроса «с пристрастием» в особом смысле этого слова. А ведь не было никаких аргументов, которые заставили бы меня передумать. Разве что, то, что разум врага мог меня перебороть и тем самым прикончить мой разум и захватить тело (Аля Орочимару). Но, если я буду не один? Скажем, проникну в разум адьюкаса в связке с Афиной, увеличив наши шансы вдвое. Да, оставлять без внимания окружающее пространство опасно, но если сделать процесс контакта в норе? Будет намного безопасней.

Приготовления были завершены. Адьюкас лежал на дне большого котлована, созданного мощным зарядом серо, полностью укутанный коконом за исключением головы, созданным Афиной. Я соединился с ней своим плащом, после чего создал из него некоторое подобие тоненького стебелька, заканчивающаяся торчащими «корешками». Направив этот стебелек в глазницу нашего пленника, я засунул его туда, где корешки с ходу впились в плоть, начав медленно продвигаться к мозгу. В тот же момент, мои серо обрушили песчаные барханы прямо на нас, погребя нас под собой, лишив возможности нас быстро найти.

Установление контакта с врагом оказалось совершенно иным, нежели установление аналогичного контакта с волчицей. Если наш совместный союз представлял собой какое-то теплое море, которое состояло из огромной гаммы всевозможных эмоций, чувств, информации, которая проникала в нас, делилась с нами энергией, давала целую бурю положительных ощущений. Это было светлое разноцветное море красок, которые представляли собой определенные мысли. А вот вторжение в сознание адьюкаса дало практически противоположный эффект. Его разум был мрачным, темным, агрессивным по отношению к нам. Его мысли обрывочные и наполненные чистой яростью, воплощенные в виде самых настоящих пираний, которые за мгновения опутали нас плотным косяком. Его разум был холоден, в нем свирепствовали ледяные течения, повсюду на дне взрывались какие-то подобия вулканов и дымились черные курильщики, заполоняя все запахом серы. В ушах стоял рокот волн, которые бились о скалы.