— Он действительно так выглядел?
— В те времена кеширским скульпторам еще плохо удавались человеческие лица, особенно глаза, — Хилтс осторожно приблизился к ней. Женщина явно никуда не торопилась, и он счел это хорошим знаком. С другой стороны, куда ей спешить? Кто может прийти сюда?
— Ты знаешь, зачем мы здесь, — она повернулась к нему.
— Чтение Завета состоится через двенадцать дней. Так почему вы здесь сейчас?
Она стремительно шагнула к Хранителю:
— Надо поговорить о Завете Корсина. До того, как появятся остальные.
Хилтс не смог удержать смешок:
— Но вы же знаете, о чем говориться в Завете. Все знают. Его озвучивали столько раз…
Илиана подалась вперед, блеснул меч, и кончик лезвия замер в миллиметре от седой бороды Хранителя:
— Разумеется, мы знаем! Но не в этом дело. Этот День Завета, это чтение — как тебе угодно — станет своеобразным советом.
Хилтс прищурился:
— Перемирие Пантеона.
— Именно.
Смысл Хилтс уловил. Столетиями День Завета и чтение было единственным днем, когда все более или менее значимые вожди Племени мирно собирались под одной крышей — в атриуме дворца — чтобы услышать последние слова первого Великого Лорда. Даже после раскола у ситов осталось достаточно уважения к великим властителям прошлого, чтобы собрать вместе, пусть и ненадолго, предводителей воюющих армий. И никто ни разу не осмелился использовать чтение Завета, как ловушку для врагов; многие почитали Корсина чуть ли не волшебником, способным даже из могилы влиять на мир живых. Ведь предки их пришли со звезд.
— Здесь соберутся все мои враги, — Илиана все еще держала оружие наготове. — Они желают найти в Завете оправдание своим стремлениям, они жаждут одобрения мертвеца.
Она оглянулась и презрительно усмехнулась безмолвному изваянию:
— Но, мы же знаем, что это — скучный древний монолог, в котором он благодарит своих сторонников за помощь в уничтожении Сиелах.
Хилтс сглотнул. Да уж, Илиане и ее Сестрам вряд ли понравиться предсмертная речь Корсина. Сиелах упоминалась там только один раз — в одном предложении со словом «изгнание». Другие, возможно, и найдут в словах Корсина подтверждение своих притязаний на верховную власть, но только не Сестры.
— Вот почему, старик, я хочу чтобы ты изменил Завет, — Илина подошла еще ближе и посмотрела на Хранителя сверху вниз. Она улыбалась. — Измени его. В нашу пользу.
Он пару секунд вглядывался в нее:
— А ты серьезно настроена.
— Смертельно серьезно, — она отступила, стремительно развернувшись и погасив меч. — Я знаю о тебе, Уилтс…
— Хилтс.
— … ты и эти твои кешири раскапываете здесь всякую бесполезную чушь. Но, — она обернулась, — вы вполне можете найти настоящий Завет, из которого явствует, что истинные наследники власти на Кеше — Сиелах и ее сторонники.
Одна из Сестер сунула Хилтсу свиток. Хранитель развернул пергамент, и глаза его широко распахнулись в изумлении:
— Думаешь, это сработает?
— Сработает, — ответила Илиана. — Остальные жутко суеверны — им все равно какому именно герою прошлого поклоняться. Они благоговеют перед всеми нашими предками, теми, что рождены в небесах. Это их право. Но они не уважают того, кого должно.
Она указала на пергамент в руках Хилтса:
— Но все измениться, когда ты прочитаешь это вместо Завета Корсина. Эти тупицы поверят — и подчиняться мне. Этого будет вполне достаточно.
Хилтс медленно выдохнул, едва сдерживая смех. Он взглянул на Илиану — сколько энергии и таланта! И все впустую.
Конечно, она не знает. Она слишком молода.
Илиана пристально уставилась на него:
— Что?
— Мне жаль, — Хилтс свернул пергамент. — Я восхищен твоим планом, Илиана Мерко. Но есть причины, почему никто никогда не делал ничего подобного. Ты не можешь знать о них, если не присутствовала на чтении Завета лично, или тебе не рассказал кто-то, кто на чтении был.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
Медленно, чтобы никого не нервировать, Хилтс обошел Песочные Трубки справа и приблизился к закрытому сверху постаменту.
— Понимаешь, я не читаю Завет Корсина. Это не входит в обязанности Хранителя.
Илиана недоуменно смотрела на Хилтса, вернувшегося со свертком роскошной ткани в руках.
— Тогда кто его читает?
— Яру Корсин, — Хилтс откинул ткань, демонстрируя небольшой, пирамидальной формы предмет. Настоящий прибор — в городе, где практически не осталось никаких механизмов…