Когда я завернул за угол здания, на оставшихся стеклах которого маячили отсветы полицейских огней, моим глазам предстала небольшая площадь. Стиснутый бетонной клеткой умирающих зданий пятачок земли был непривычно многолюден. То и дело взвывающая сирена многократно отражалась от покрывающихся влажной плесенью стен и приобретала сюрреалистичную тональность. Этот звук был скорее похож на стон большого умирающего зверя, что очень символично для места, в котором он раздается.
Четыре полицейских автомобиля полностью опустились на мостовую. Служители правопорядка в синих комбинезонах суетливо бегали между машин, прожекторы которых были направлены на окно одного из зданий. Решив посмотреть разворачивающееся представление с первого ряда, я подошел поближе, благо, что в такой темноте меня было довольно трудно заметить. Мне не пришлось долго ждать. Вскоре из входного проема с выбитой дверью показалось несколько рослых фигур полицейских. Они тащили за собой беглого камердинера, руки которого были связаны за спиной. Расплывающийся под глазом синяк недвусмысленно намекал на неразумное сопротивление при аресте. Желтая куртка была измазана в пыли и побелке.
– Ты опоздал! – вдруг резко крикнул беглец и посмотрел прямо мне в глаза, – Все кончено. Ты уже ничего не изменишь!
От неожиданности я опешил. Не зная, что думать, я попятился, все сильнее скрываясь во тьме.
– Я кое-что сделал! – взвизгнул камердинер и истерично рассмеялся.
– Заткнись и лезь в машину, – прикрикнул на него полицейский.
– А его вы не хотите забрать? – хохотнул беглец и кивнул в мою сторону.
Я не стал дожидаться, как отреагируют на его слова полицейские. Когда, вероятно, они начали шарить прожекторами по площади, меня уже и след простыл. Отбежав на пару кварталов, я вышел к светящемуся шоссе и пошел вдоль него знакомой дорогой. Придерживая ноющую руку, я двигался в единственном направлении, которое взбрело мне в голову. Я возвращался в бар.
1010
Мне нужно было сесть и немного успокоиться. Желательно выпить. Если бы поблизости обитал благодарный собеседник, я вообще почувствовал бы себя практически счастливым. Насколько может быть счастлив человек со сломанной рукой.
На удивление, вокруг бара больше не терлась необъятная толпа. Улицы моего сектора вообще выглядели покинутыми. Лишь редкие прохожие попадались мне навстречу, да и те стремились как можно скорее исчезнуть во чревах многоэтажек. Я вновь вошел в бар, в котором был… сегодня.… Или вчера? Как мне разделить мое бодрствование на периоды, если над головой вечная тьма? Во всяком случае, на работе, про которую вспомнил только сейчас, я за это время был всего единожды. Правда это вряд ли могло служить маркером, отделяющим одни сутки от других. Все, что я увидел в Пантеоне – это бесконечная праздная ночь, заключившая в себе как долгие периоды бодрствования, так и перерывы на краткий сон. Границы суток здесь стерты, как тягостный архаизм, напоминающий людям об ограниченном сроке их жизни. Границы ушли вместе с времяисчислением, погрузив общество в застывшее сладкое безвременье, существовать в котором оказалось куда комфортнее.
Оправдав этими рассуждениями свои напрочь сбитые биологические часы, я с облегчением заметил знакомую фигуру за одним из столиков.
– Привет, – я осторожно опустился на стул рядом со знакомой девушкой.
– Смотрю, ты сполна вкусил жизни Пантеона? – кивнула она на висящую плетью руку.
– Не то слово, – усмехнулся я. – Рассказать, как так вышло?
– Валяй, – безразлично пожала плечами девушка и достала тонкую сигарету.
Спустя пару коктейлей, которые я заказал в процессе разговора, она узнала обо всем. За время рассказа лицо ее не менялось. Она лишь брала предложенный мной бокал, выпивала и молча курила, отстраненно блуждая взглядом по столу.
– … и, только его вывели, как вдруг он замечает меня, хотя я стою в абсолютной темноте, и кричит, что я опоздал. Куда я опоздал, он не объяснил. Естественно, я поспешил убраться оттуда. И вот я снова здесь.
Я залпом выпил содержимое бокала. Эмоциональный рассказ стал неплохим испытанием для непривыкших к длинным монологам связок.
– Я думаю, стоит разыскать его и поговорить. Мне нужно разобраться, что он имел в виду.
– Не стоит, – раздраженно прервала меня девушка. – Он прав, ты был чересчур медлительным. Все кончено.
– Что кончено? – непонимающе спросил я. – С чего такие громкие слова?
– Оглянись вокруг! – повысила голос моя собеседница. – Еще все нормально, а люди уже инстинктивно идут к Шпилю. Все! Вот-вот весь город отключат и жизнь закончится. Весь Пантеон превратится в заброшенный квартал. Знаешь, почему светящееся шоссе уходит в темный горизонт? Это дорога до Шпиля, которая раньше была главной магистралью. По всей ее длине были жилые кварталы города. Теперь же эта дорога уходит во тьму. Скоро она поглотит и нас.