– Чего… чего бежишь-то? – судорожно хватая ртом бесценный кислород, просипел я, – Я ведь поговорить хочу.
Беглец обернулся. Он оценивающе присмотрелся ко мне и вновь отвернулся. Вдруг он схватился за поручень и перемахнул за край уровня. Проклянув его упорство, я бросаюсь к краю платформы. Ну, разумеется. На нижнем уровне гора рваного постельного белья. Вероятно, за соседней дверью скрывается прачечная. Обладатель желтой куртки неуклюже выползает из-под кучи тряпок. Он запутался в тряпье, надо прыгать. Иначе не догнать.
– Чертов рояль в кустах, не иначе, – пробурчал я, пытаясь хоть как-то себя подбодрить.
Разбежавшись, я отталкиваюсь ногой, заношу вторую, но в самый последний момент задеваю носком ботинка поручень. Потеряв равновесие, я кулем лечу вниз.
Падение выбивает из меня дух. Все же лучше, чем на мостовую. Приподнявшись на руках, бросаю тело вперед и скатываюсь с тряпичной горы. Беглый камердинер Азильды только встает. Я съезжаю прямо на него, вытягиваю руку, чтобы схватить, но в последний момент он вновь срывается с места. В который раз чертыхаясь, я вскакиваю и опять кидаюсь в погоню.
Я едва различаю того, за кем гонюсь. Мы спустились на нижний уровень. Здесь темно. На бетоне грязные лужи. Я перепрыгиваю через растянутые на коробках тела бездомных. Смотрю вперед. «Только бы не потерять». Редкие фонари больше слепят, чем улучшают обзор. Над головой раздается вой полицейских сирен. Беглец припускает, и я расходую последние резервы, чтобы не отстать. Мы стремительно удаляемся от шумных районов. Навстречу попадается все меньше вывесок. С каждым шагом мы все ближе к границе города. Еще немного, и огней не останется вовсе.
Желтый силуэт резко бросается в сторону, я еле успеваю за ним. Он выскакивает на дорогу. В метре над пенобетоном стремительно проносятся автомобили. Не думая, он ныряет вперед, чудом избегая столкновения. Не обращая внимания на опасность, я прыгаю следом. Первая полоса пройдена. В сантиметре разминулись с тяжелой грузовой фурой. Подныриваю под машины второй полосы, снижаю скорость, но пропускаю смертоносный поток над собой. На мгновение теряю беглеца из виду. Выпрямляюсь посреди дороги, ловлю взглядом желтый силуэт. Он уже на другой стороне. Бросаюсь за ним в образовавшийся разрыв. Слишком поздно ловлю истеричный визг сирен. Мерцающая красно-синими огнями автомобиль увиливает в сторону, я инстинктивно подставляю согнутую в локте руку. Легкое касание, умноженное на скорость, отбрасывает меня на несколько метров. Секунда в воздухе, глухой удар. Хруст. Вспышка боли. Успеваю заметить, как машина не снижая скорости, уносится дальше, преследуя прожектором желтый силуэт.
Я медленно встаю на четвереньки, отползаю подальше от дороги, затем, опираясь на стену дома, поднимаюсь на ноги. Правая рука безвольно висит. Любая попытка ее напрячь бьет хлыстом по нервным окончаниям. Перелом. Осматривая себя, обнаруживаю, что с ног до головы измазался в дорожной грязи. Одежда порвана в нескольких местах, оголяя кровоточащие ссадины от падения. Все, конец. Добегался. Пора остановиться. Все зашло чересчур далеко.
Не зная, что теперь предпринять, я бездумно побрел в ту же сторону, куда унесся полицейский патруль. С каждым пройденным кварталом поток машин сильно редел, пока, наконец, не иссяк вовсе. За моей спиной все еще слышался шум Пантеона, но город больше не имел здесь власти. Начались первые запертые двери, аккуратно опечатанные властями. Затем показалось разбитое окно, за ним еще одно, вкупе с грубо заколоченным входом. Лампы уличного освещения, которые некогда озаряли эти улицы, сиротливо стояли без подключения к общей энергосети. Скупой Шпиль не давал ни единого ватта энергии просто так. И плевать, что жители покинули эти районы именно потому, что Пантеон внезапно отключил все энергоснабжение. Бездарный управленец Шпиля подумал, что это нецелесообразно, содержать толпу живых людей, и нажатием кнопки выбросил их на улицу. Теперь на нижних уровнях прибавилось заросших грязью и плесенью бездомных, а на откуп непроглядной тьме на горизонте были отданы еще несколько десятков домов.
В заброшенных районах Пантеона нет источников света. Отсюда ушло всякое напоминание о жизни. Звуки города не доходят до мертвых кварталов. Поэтому было трудно не услышать взвизгнувшие полицейские сирены вкупе с отблеском сине-красных маячков на стенах домов через квартал от того места, где я шел. Прибавив шаг, я старался не обращать внимания на боль в руке. Несуразная погоня, судя по всему, была очень близка к своему завершению.