Ната потеряла их из виду, когда свернула от угла в сторону перрона супервагона, скрытого за далёкой колоннадой здания местной школы. Вокруг бродили и отдыхали школьники и мамочки с колясками. Их привлекали зелёные зоны из карликовых деревьев на изумрудной траве, расставленные в шахматном порядке, на которых дети и взрослые любили посидеть — прямо на земле — и съесть свой завтрак из коробок. Многие просто так грелись под лучами Денеба. Площадь, как и проспект “ТНН”, представляли собой большой парк для прогулок, где исключено появление автомобилей. Поэтому, Ната предпочла воспользоваться удобной скоростной веткой супервагона.
К Альбу на такси сквозь полгорода ехать дольше, чем на общественном транспорте. Собственным авто Ната не обзавелась, так как не испытывала нужды. Её передвижения по мегаполису до этого прекрасно укладывались в рамки вагонных веток или поездок на служебном авто, часто кем-то занятым. На других планетах она и вовсе никогда не бывала. Сорок остановок до дома начальника стали уже привычными, во время пути она могла собраться с мыслями к разговору.
Почти бесшумно подошёл вагон и двустворчатые двери с лёгким шипением распахнулись. Все восемь мест оказались свободными, но Ната предпочла не занимать комфортабельное кресло, а осталась стоять, взявшись за поручень около двери, и прильнула к пластиковому окну. Её неустанным ногам боль от долгого стояния не грозила. Хотелось поглазеть на виды проносящейся мимо Тетры и таким образом отвлечься. Пустой вагон дал плавный старт, рельс увёл кабину вверх, всё выше и выше пока не выровнял её с ближайшим автомобильным полотном, нависшего над землёй шоссе. Поначалу оно петляло и водило за собой ветку супервагона вдоль улиц, огибая самые высокие строения. За спиной Наты ехали автомобили, а перед ней с высоты метров сорока понеслись здания, улочки, проспекты. Рельс вместе с шоссе скоро выровнял траекторию и пошёл прямо, пронизывая Тетру насквозь. Вагон гнал больше ста километров в час, но часто останавливал у очередной платформы, оборудованной на высоте.
На Банковской улице вошли первые пассажиры. Двое молодых мужчин в строгих костюмах заняли отдельные кресла, не замечая друг друга. Они морщились, глядя в свои докеры, и тыкали пальцами по экранам. Так совершали свои сделки и покупки заядлые дельцы и торгаши. Их докеры, подключённые к биржевой сети, позволяли моментально что-то купить, а затем тут же продать при необходимости. Таким образом, из любого места можно было играть на разнице в ценах или совершать крупные покупки. Нажатием ты покупал завод, движением пальца мог обзавестись сетью магазинов или притоном, прогоревшим от долгов, но зато с весёлыми танцовщицами, готовыми на всё. Акции, товары, пакеты кредитов, доли прибыли. А также судьбы тысяч и миллионов людей по всему Союзу суровые дельцы решали одним простым нажатием. Будешь ты сегодня работать или окажешься на улице в поисках заработка, решали вот эти люди в строгих костюмах.
Ната отвернулась в сторону своего банка. Не сменил ли он вывеску за последний год, будучи разорённым и выкупленным другим финансовым монстром. Но, нет. Самый крупный на Топале, Банк Тетра непоколебимо возвышался кубической тушей из чёрного стеклопластика и отливал на солнце, словно обожравшийся белковых гранул, и оттого ужасно довольный собой толстяк. Этот гигант сам кого хочешь мог разорить и безжалостно, по законам финансовых монстров, превратить любую компанию в использованный хлам.
Банки помельче присоседили свои корпуса, подлащиваясь к обильным потокам денег самого крупного банка планеты. И чем дальше от него, тем мельче здания, ниже и уже предыдущего.
Торговая остановка находилась поблизости от Банковской. Под вагоном проходил широкий проспект, пронизывающий столицу до побережья, куда его сопровождали по обе стороны торчащие головоломкой разношёрстные торговые дома, биржи, казино. Куполообразных, округлых и пирамидальных форм. Вся эта сумбурная компания провожала проспект к еле различимой вдалеке полосе из блёсток волн залива Тетра, впадающего в невидимый отсюда Малый океан.
Здесь же, на Торговой, вошли ещё трое. Такие же деловые и занятые мужчины. Словно копируя двух предыдущих, они сели с непроницаемыми лицами и защёлкали по экранам: нажимая, покупая, продавая, нанимая, увольняя. Скукота.
На огромной Площади Культуры раскинулись весёлые зоны для развлечений. По плитам почти километровой площади бродили разряженные артисты и актёры, раздавая буклетики и продавая детям лакомства с рекламными наклейками. Здесь играли и пели уличные музыканты, показывая своё умение и диковинных зверьков, хлопающим и подтанцовывающим зрителям. У декоративных домиков между десяти гигантских стометровых фонтанных чаш, откуда били струи воды, торговали сувенирами, а также тем, чем можно перекусить с семьёй. Семейные жались к правой стороне Площади Культуры. Ближе к театрам и музеям. Потому что слева стоял нескончаемый ряд публичных домов.
И ночью и днём они обслуживали своего клиента. Рядом со входами в бордели под полуденным Денебом, никого не стесняясь, вульгарно бродили потрёпанные судьбой или не нашедшие себя в этой каше жизни, нескромно одетые женщины всех возрастов.
На Нату вид Площади Культуры не навевал культурного восторга. Не оттого, что она не ценила искусство — в нём она совсем не разбиралась. Её жизнь когда-то могла состояться здесь — на левой стороне. В те самые далёкие дни, когда сбежавшая дочка служителя маяка хотела есть и не знала, как добыть на пропитание. Когда одна подруга заявила: иди туда и заработай, если хочешь жить в моём вонючем углу. Ната сбежала и никогда не жалела, что не ела четверо суток. Блевала желчью, ночуя у мусорки, залитая слезами безысходности.
Ната застыла и пронзительно выглядывала крошечный притон, где она полгода спала в подсобке в обнимку с Уборщиками и щётками, а днём убирала и стирала смятое постельное бельё, загаженное спермой клиентов.
Сначала Ната не поверила, когда с перрона шагнули две размалёванные хихикающие девицы и, болтая, плюхнулись на задние свободные кресла, чуть ли не в обнимку. Вместе с ними в вагон проник специфический душок. Он отталкивающе до помрачения напомнил ей затисканных и уставших от множества чужих рук не девушек, а измотанных клиентами шлюх. Дельцы в вагоне не поморщились. Наоборот, с появлением девиц они осклабились и, не отрываясь от экранов, искоса проводили молодых проституток жадными взглядами, после чего снова вернулись щёлкать. Но уголки изогнутых губ забыли вернуть на место.
Ната бахнула ладонью по кнопке вентиляции, в попытке избавиться от сладковато приторной вони хотя бы около себя. Загудевший сверху короб своим гулом приглушил звуки шелестов одежд тех, кто вздрогнул от удара. Спустя пару секунд невыносимый запах понемногу стал уходить. Ната пожалела, что зашла в этот вагон.
Девицы не обратили на её жест внимания и затараторили о своём. Чтобы их не слышать, Ната сосредоточилась на высоком небоскрёбе “Чон” — корпорации, добывающей астероидные ресурсы. Сейчас из-за угла должно было показаться самое большое здание на планете.
Медленно, несмотря на огромную скорость вагона, из-за ребра полосатого тонкого “Чона” выплывало Славное Правительство Топала. По одной буковке из надписи, выступающей над главным входом. “С-Л-А-В-Н-О…” — Ната перестала читать. Кремовая из губчатого миллионолетнего известняка широкая километровая глыба, окружённая колоннадой до самого основания своего двухсотметрового шпиля, стояла на возвышенности из зелёного холма, края которого размывались в далёкой дымке. Ко входу вела такая же широкая, как и у “ТНН”, гигантская лестница. Вокруг парки, деревья, памятники, монолиты, фонтаны. Там прохаживались люди в штатском и по форме, с оружием. Военные принадлежали отряду “Волки” — лучшему подразделению Министерства Порядка. Да и, пожалуй, всего Союза Восьми Планет. Молодые собранные ребята, гордые своей работой, с эмблемами на плечах. С такого расстояния не разберёшь, но её знали — золотой, разинувший пасть, зубастый волк.