Серый свет упал в комнату, высветив убожество и грязь. На постели сидела чужая женщина. Она была молода, хороша собой, смугла и темноброва, с такой же, как у Лейлы, тонкой сильной фигурой. Не сводя с Давида глаз, девушка нерешительно улыбнулась.
– Кто ты? – хрипло спросил он.
– Розана, – ответила та. – Я – цыганка, подруга Лейлы… Мой табор стоит за городом, господин Валери. Где оливковая роща, озеро и три больших кипариса.
Девушка казалась не столько напуганной, сколько обиженной, словно с ней поступили вовсе не так, как она того заслуживала.
– Лейла мне рассказала, господин Валери, как вы недавно пошутили над ней, – словно оправдываясь, продолжала цыганка, – и предложила мне то же самое проделать с вами. Лейла еще сказала, что вы так хороши в постели, что я не пожалею об этой встрече. Она не обманула меня, господин Валери… Я ведь тоже хороша в любви, правда? Лейла весь сегодняшний день провозилась со мной. Сама меня вымыла, сама надушила. Она уехала в моей одежде и оставила мне свою. Лейла сказала, что когда вы обо всем узнаете, то не рассердитесь, но будете довольны. Она сказала, что вы любите новые знакомства…
Юная цыганка улыбнулась ему, но стоило Давиду шагнуть вперед, как она, испуганно сжавшись, отползла на другой край топчана. Сжав кулаки, Давид стоял уже у самого ложа, где были платья Лейлы, ее шуба. И где сидела незнакомая, испуганная, словно ожидавшая от него удара, женщина.
– Когда же произошла эта подмена? – глядя в черные глаза цыганки, спросил он. – Я же все время слышал голос… твоей подруги.
– Мы обе были здесь. Там, за ширмой, есть дверь. Когда шторы были задернуты, я вошла. Потом, сударь, я ходила за шампанским. А когда вернулась, легла к вам. Лейла все это время была здесь, сударь, говорила с вами… Она сказала мне, что вы будете со мной долго. Но, если вы не хотите, я сейчас же уйду…
Он изловчился и схватил ее за лодыжку, но девушка, оказавшись проворнее, вырвалась. Перепрыгнув через топчан, он поймал ее уже у самой двери – поймал, отбивавшуюся что есть силы, за волосы, с яростью ударив по лицу, швырнул назад – в комнату.
– Кажется, ты не успела получить то, зачем пришла? – подходя к ней, спросил он.
– Я больше не хочу, – замотала она головой. – Лейла сказала, что вы будете ласковы со мной!
– Она соврала тебе – я не буду с тобой ласков!
Давид не хотел этого, но сделал. Злость заменила страсть. Когда он оттолкнул девушку от себя, она, зареванная, с трудом поднялась и пошла к топчану. Уже в дверях, прижимая шубу, платья и другие тряпки Лейлы к себе, она крикнула:
– Вы сумасшедший, сударь!
Дверь захлопнулась. Давид сидел у стены, положив голову на колени. Холода он не чувствовал. Затхлый запах этой комнаты понемногу становился удушливым, невыносимым. За окном быстро темнело. Встав, он заглянул за ширму – там и впрямь была дверь, но она оказалась заперта на ключ. Лейла даже не дождалась окончания спектакля – просто развернулась и ушла!
Ему казалось, что он способен убить. Один раз промелькнув в голове, эта мысль неотвязно преследовала его всю дорогу, пока он возвращался из трущоб.
…В эту ночь Давид проснулся от удушья – он очнулся, когда уже сидел на постели. Сердце выпрыгивало из груди. Этот сон вернулся. Рельсы до горизонта – впереди и за спиной. Но теперь его догонял не паровоз, как в далеком детстве, который он увидел в синематографе. Вырастая из крохотной точки, за ним бежал зверь – черный, как смоль.
5
Через день Давид получил письмо – оно было от Лейлы. В конверте оказался пахнущий духами листок розовой бумаги, сложенный вдвое. Бисерным, необыкновенно ровным почерком, которому мог позавидовать самый искусный каллиграф, там значилось следующее:
«Милый Давид!
Прости меня за этот розыгрыш. Хотя, мне кажется, шутка удалась. Я разочарована только одним: ты надругался над моей маленькой Розаной. Бедная девочка думала, что ей уже не остаться в живых… Конечно, твой поступок отвратителен и оправдание ему найти трудно, но… я прощаю тебя. Даже больше того: я с удовольствием приглашаю тебя сегодня вечером в Жеррадон – на ужин. Будут твои любимые блюда: жареные перепела, яблочный пирог с запеченной корочкой из сливок, взбитых с вишневым соком, старое-престарое вино, лучшее, какое только есть в погребах герцогини, и, конечно… Я. Если тебе нравится это меню, жду тебя в десять у домика Ясона.