Коридорчик оказался ловушкой: он упирался в глухую стену.
Беглец обернулся, затравленно оглядываясь по сторонам.
Выход из тупика загораживали двое медленно наступающих преследователей. С двух сторон коридора были глухие стены, с третьей стороны — стеклянная стена аквариума с акулами. Бывший лоточник сунул руку за пазуху и вытащил пистолет с привинченным к стволу металлическим цилиндром глушителя.
— Хватит бегать! — проговорил он с просительной интонацией. — Все равно ведь не убежишь, некуда!
— Некуда? — переспросил беглец, и вдруг в руке его появился небольшой белый шарик, вроде мячика для настольного тенниса. Он швырнул его в стеклянную стену. Мячик, вместо того чтобы отскочить, нарушая законы физики, на секунду застыл, словно прилип к стеклу, и вдруг лопнул, разорвался, как перезревший плод. Во все стороны от него полыхнуло жаром, толстое стекло аквариума покрылось густой сеткой змеящихся трещин и вдруг рассыпалось на сотни сверкающих, искрящихся кусков. Вода хлынула на пол, заливая коридор. Вместе с водой выпали на пол обе акулы и забились, остервенело разевая зубастые пасти. Аквалангист вывалился спиной вперед и судорожно задрыгал руками и ногами, тем не менее не выпуская трубу своего подводного пылесоса.
Бывший лоточник и его бритоголовый помощник тоже упали на пол, сбитые с ног потоком воды, как приливной волной. Бритоголовый оказался в опасной близости к одной из акул и еле увернулся от ее бесчисленных зубов.
Тем временем беглец, воспользовавшись всеобщим замешательством, бросился назад по залитому водой коридору. Пробегая мимо акулы, он поскользнулся и едва не потерял равновесие. Хищница даже сейчас, когда она оказалась вне своей привычной стихии, оставалась опасной. Она щелкнула пастью, но немного промахнулась и откусила только полу у его куртки. Тем не менее из-за этой непредвиденной задержки беглец немного потерял темп. Лоточник, который успел прийти в себя, вскинул пистолет с глушителем и выстрелил.
Беглец резко остановился, как будто налетев на каменную стену, затем покачнулся и рухнул, как подрубленное дерево. Из его руки выпал маленький пластмассовый футлярчик цилиндрической формы и откатился в сторону. Акула еще шире разинула пасть и потянулась к непонятному предмету, явно собираясь его проглотить.
Упорный лоточник поднялся на четвереньки и так бросился к заветному футлярчику, чтобы выхватить его из акульей пасти. Но в это время тяжелораненый беглец приподнялся на локте, вытянул руку и схватил пластиковый цилиндрик. Видимо, он нажал на нем какую-то потайную кнопку, во всяком случае, цилиндр в его руке ослепительно вспыхнул и превратился в крошечную горстку пепла. Раненый последний раз конвульсивно дернулся и вытянулся на полу, уставившись в потолок широко открытыми мертвыми глазами. Преследовавший его лоточник, ослепленный внезапной вспышкой, потерял равновесие и упал прямо перед акульей пастью. Акула рванулась вперед и сомкнула свои страшные челюсти на его шее. На ее хищной заостренной морде появилось выражение удовлетворения: даже в эти последние минуты жизни ей улыбнулась охотничья удача.
Вода, покрывавшая пол, стала красной от крови.
— Шеф, я не виноват! — бритоголовый крепыш стоял посреди комнаты, покаянно склонив свою круглую голову и разглядывая узор дорогого пушистого ковра.
Перед ним за антикварным письменным столом черного дерева с изящной инкрустацией сидел худенький старичок в золотых очках и домашней стеганой куртке вишневого шелка. Старичок был очень недоволен.
— Не виноват, говоришь? — переспросил он бритоголового. — А кто виноват? Лопе де Вега? Рабиндранат Тагор?
— Ка… какой кагор? — от удивления крепыш поднял глаза. — Да я вообще в тот день не пил! Честное слово, шеф! Ни капли!
— Серый ты, Павлик, как шинель Гоголя! — покачал головой старичок. — С кем приходится работать!
— Шеф, но я правда ни в чем не виноват! — повторил Павлик. — Это Манжет в него с перепугу выстрелил! А штука эта пластмассовая потом взорвалась…
— Ну да, вали теперь все на Манжета! — вздохнул старичок. — Он ведь ничего больше не скажет в свое оправдание… по причине отсутствия. Нет, ну с кем все-таки приходится работать! Это же надо — посреди Петербурга, зимой, быть съеденным акулой! Для этого нужно какое-то особенное везение…
— Ну акула потом все равно сдохла… — сообщил Павлик после небольшой паузы.
— Ты хотел утешить меня этим сообщением? — осведомился старичок, внимательно глядя на него. — Не думаю, что тебе это удалось. Из всех участников этого трагического инцидента акула кажется мне наиболее симпатичной. И меньше всех виноватой в столь печальном повороте событий. И наиболее развитой в умственном отношении. Итак, давай подведем итоги вашей с Манжетом работы.