И вот этот-то Малашкин неожиданно положил глаз на перстень Казимира.
— Продай мне свой перстень! — повторял он при каждом удобном случае, во время цирковых застолий и общих посиделок. — Ну что тебе стоит! Купишь другой… я заплачу тебе, сколько скажешь! Уж очень мне твой перстень приглянулся!
Казимир отмалчивался, только зло, неприязненно смотрел на клоуна и двигал желваками. Когда же Малашкин стал чересчур назойлив, укротитель схватил его за грудки, встряхнул, как мешок картошки, и прорычал:
— Отвяжись, понял? Такие вещи не продаются! Может, тебе друга продать? Может, тебе жену продать?
Все знали, что друзей у нелюдимого дрессировщика не было, если не считать тигров и леопардов, и женат он никогда не был, однако эти слова произвели впечатление и на свидетелей разговора, и на самого Малашкина, который больше не заикался о перстне.
Сам же Казимир, видимо, почувствовал неловкость из-за своей вспышки и вечером, выпив рюмку сливовой настойки, разговорился с Леней Марковым.
Он рассказал, что много лет назад ездил в Кению за хищниками для цирка. Там он познакомился с шаманом одного из местных племен, на которого произвело впечатление умение белого человека управляться с дикими зверями. Шаман называл удивительного белого «человек-леопард». В его устах это звучало как похвала. Прощаясь с Казимиром, шаман подарил ему необычный черный камень, при боковом освещении отливающий густым зеленым светом. Он сказал, что этот камень называется «глаз леопарда», и тот, кто всегда носит его при себе, может не опасаться никаких хищников.
— Этот камень есть святая вещь для всякого леопарда, — объяснял шаман на ломаном английском. — Если у тебя есть такой камень, леопард считать тебя свой старший брат и никогда не трогать тебя, не причинять тебе вред!
Вернувшись из Африки, Макульский отдал камень знакомому ювелиру, чтобы тот сделал из него перстень, и никогда с тех пор не расставался с ним.
— И, похоже, звери правда считают меня за своего, — закончил Казимир рассказ, — как будто понимают все, что я им говорю…
Леня, убежденный материалист по воспитанию, высказал осторожное сомнение.
— Просто ты, Казимир, хороший дрессировщик, знаешь, как надо с ними обращаться…
— Не скажи… — Казимир покачал крупной головой. — Как-то раз один новый тигр разозлился… рядом, в соседней клетке, была тигрица, и он сильно нервничал… я пытался его успокоить, он ни в какую, рычит, скалится на меня, вот-вот прыгнет… но тут я показал ему перстень — и он стал как шелковый…
Он налил себе еще одну рюмку и закончил:
— А этот… клоун хочет, чтобы я ему перстень продал!
Однако на этом история перстня не закончилась.
Спустя несколько месяцев после описанного разговора цирк находился на гастролях в одном большом южном городе. Поздно вечером Казимир Макульский шел один по привокзальной улице, и на него напали местные хулиганы. Дрессировщик, рослый и сильный мужчина, дрался как лев, но местных было много, и они одержали над ним верх. Кроме нескольких синяков результатом драки был пропавший бумажник с небольшой суммой денег и, самое главное, знаменитый перстень с «леопардовым глазом».
Казимир был очень расстроен потерей и ни в какую не хотел входить без перстня в клетку к хищникам. Однако директор был неумолим: номер Казимира являлся, безусловно, гвоздем программы, билеты уже проданы, и цирк понес бы огромные потери.
Казимир тяжело вздохнул и согласился.
На следующий день, кое-как запудрив синяки, он вышел на арену и начал свое обычное выступление. Однако звери вели себя странно, очень нервничали, раздраженно рычали, неохотно выполняли трюки. Номер понемногу подходил к концу, когда один из леопардов внезапно сзади прыгнул на плечи дрессировщику. За секунду до прыжка ничто не предвещало этого нападения — леопард вел себя спокойнее других животных и даже не рычал.
Ассистенты бросились на помощь, в морду взбесившемуся зверю ударила струя воды из брандспойта, но было уже поздно: когтистая лапа нанесла Казимиру страшные рваные раны, и тем же вечером он скончался в местной больнице.
Перед смертью заплетающимся языком Казимир говорил, что всему виной пропажа перстня и что в этой пропаже наверняка виноват Малашкин.
— Это он хулиганов нанял… — бормотал умирающий дрессировщик срывающимся голосом.
Малашкин полностью отрицал свою вину, да его никто особенно и не подозревал. Директор цирка, напротив, чувствовал себя виноватым — ведь он фактически заставил дрессировщика выйти на арену в тот роковой день…