— Но откуда диктофон? Откуда эта идиотская запись? Ведь у Родиона Потаповича никогда не было всего этого! Зачем делать запись, если она может послужить главной уликой?
— Вот видите, как уверенно вы говорите, — сказал серый человек, — вы уверены, что это — подстава. Именно на это и мог рассчитывать Родион Потапович. Он мог применить прием с диктофоном в расчете на то, что кто-то подумает: имитация. В первую очередь — подумаете вы. Такая вот хитрая двойная инсценировка.
— И что же, и голову он сам себе разбил?
— Нет, я полагаю, экспертиза покажет, что вазу швырнули в голову Родиона Потаповича именно с позиции Сереброва.
— Но как же тогда? — совсем запуталась я. В голове творилось черт-те что. Во всем теле плавала какая-то непреодолимая, липкая, жуткая усталость, но я знала, что все равно не смогу заснуть. Неужели босс в самом деле убил этого Сереброва? Зачем?
Очевидно, Сванидзе понимал, о чем я сейчас думаю. Он кашлянул и коротко произнес:
— Спать ложись. Утро вечера мудренее. Тем более что уже три часа ночи.
— Я не засну, — упрямо сказала я.
— Выпей снотворного. Или чего-нибудь… покрепче.
— Давай, — сказала я, вынимая из шкафчика бутылку, — но только ты, Берт Эдуардович, пьешь со мной! Да, кстати, а кто такой этот Валентин Евграфович? Он откуда?
Сванидзе по-лошадиному мотнул головой и безо всяких предисловий типа «сейчас поясню свою мысль» выговорил:
— А ты что, маленькая? Сама не понимаешь? Ну что уставилась, Машка? Грозилась споить? Ну так наливай!
…Вот и кончились эти жуткие, невероятные сутки, остекленело думала я через час, с трудом доковыляв до своей кровати. Вот и кончились. А все начиналось с исчезновения семилетнего мальчика. И никто не может сказать, что завтра не будет еще хуже.
13
Ситуация была сложнейшая.
Порывшись в памяти, наутро я пришла к выводу, что за последнее время не попадала в более сложную и запутанную ситуацию, чем сейчас. Босс в больнице, над ним висит обвинение в убийстве, и не кого-то там, а крупного бизнесмена с большими связями. Клиент, заказавший нам расследование, также в плачевном состоянии, если считать клиентами все семейство Клепиных: Ноябрина Михайловна в больнице, Алексаша пропал или убит, Игнат мертв. Конечно, в таких обстоятельствах нечего было и думать о продолжении розысков Илюши Сереброва.
Как ни кощунственно так говорить, но лично для себя я почти стопроцентно уверилась в гибели мальчика.
Если же брать меня саму, то и мое положение нельзя было назвать оптимистичным: пусть я пока что не пропала без вести и не убита, даже не ранена, но этот сумасшедший Звягин (как его взяли в охрану с такими нервами-то?) знал, что я единственная свидетельница — свидетельница того, как он застрелил Кириллова. И меня он в покое не оставит, так что приходится быть настороже. Мягко говоря.
В кабинет босса я избегала заходить. Пусть осколки подобрали, а следы крови стерли, тело Сереброва увезли — все равно мне было бы жутко оказаться наедине с этими молчаливыми стенами, видевшими все, что произошло, но ни за что не расставшимися бы со своим знанием.
В полдень позвонил Сванидзе и сказал, что ему удалось добиться того, чтобы дело об убийстве Сереброва поручили ему. Это было, пожалуй, единственной хорошей новостью, потому что тут же Берт Эдуардович сказал о результатах экспертиз. Баллистическая экспертиза установила, что Иван Серебров был убит именно из «вальтера» Родиона, и выстрел производился именно с того места, где располагался мой босс.
Пленка с записью разговора также была признана подлинной, без малейших признаков монтажа.
Все это не могло не удручать. К тому же сам босс не пришел в себя, и впечатление моего жуткого одиночества усугублялось. Валентине же, жене босса и моей лучшей и единственной подруге, я звонить не смела. Что я ей скажу? Что ее муж в больнице, без сознания, с черепно-мозговой травмой, а над ним, как дамоклов меч, висит ужасное обвинение?
Оставалось только с трепетом ожидать момента, когда Родион Потапович придет в сознание и начнет давать показания. Я верила в ум и логику Шульгина и надеялась, что он сумеет отмести и разрушить все обвинения.
…Если он невиновен.
Червь сомнения, зароненный в меня серым человеком, Валентином Евграфовичем, не желал умирать. Он исподволь подтачивал меня, мучил и не давал ни на секунду успокоиться хотя бы на том, что босс невиновен. Все время копошилось: а вдруг? А если я чего-то не знаю? А если?..