— Виталька-а-а! — разнесся на полквартиры голос Храмова-старшего. — Тут? А кто это у тебя? Девчонку, что ли, завел? А и верно! — провозгласил он, входя в гостиную и упираясь взглядом в меня. — Ничего так. Да я тебе и говорил, чтобы ты не убивался больно. Девчонок-то много, из-за всех не переубиваешься! Слушай, подруга, — обратился он ко мне, не давая вставить слова никому из нас, — а тебя как зовут? Случаем, не Женя? А то у нас с братцем рокировочки происходят. Когда у него была Инна, у меня была Женя, а на днях я как раз Инну себе подцепил, значит, он теперь должен уважить брата и обзавестись Женей.
— Нет, не Женя, — ответила я, окидывая Храмова-старшего не совсем дружелюбным взглядом. Хотя особо смотреть было не на что: у Михаила была вполне заурядная внешность, единственным светлым пятном в которой следовало признать обширную лысину, да еще, пожалуй, привлекали к себе внимание цепкие серые глазки, глядящие насмешливо и как-то напористо.
— Ее зовут Мария, — отозвался сидящий в кресле Родион, — а моя фамилия Шульгин, и я хотел бы с вами поговорить, Михаил Сергеевич.
— Чего? Со мной? А вы кто такой? — Храмов повертел головой и кивнул кому-то невидимому: — Натаха, заходи! Давай, тащи сюда… веселящую влагу. А то я сегодня что-то не разминался еще.
Вошла длинноногая девица с фигурой из дорогих глянцевых журналов и глуповатой физиономией и поставила перед Храмовым бутылку белого вина и вазу с фруктами. Михаил Сергеевич выпил, заел гроздью винограда, с достоинством поковырялся в зубах и буркнул:
— Ну, говорите, что там еще?
— Я пойду прилягу, — смущенно заявил Виталий, — мне, знаете, что-то нездоровится. Михаил, тебе эти люди все объяснят.
Он ушел. Храмов-старший воззрился на нас.
— Мы из детективного бюро «Частный сыск», — без всяких предисловий объявил Родион Потапович, — наняты вашим братом Виталием для расследования убийства Инны Малич, его невесты. Приступили к своим обязанностям, согласно контракту, с сегодняшнего дня. В общем-то приступили вовремя, потому что не далее как два часа назад в своей квартире была убита сотрудница вашей фирмы «Фаворит» Амалия Шпеер.
Если Родион хотел удивить Михаила, то он едва ли этого добился. Храмов покрутил гроздь винограда и произнес:
— Хотите вина? Легкое столовое, белое. Я, как с водярой завязал, другого не пью.
— Нет, спасибо.
— А вы, девушка? Как вас — Мария? Ну… Не хотите, не надо. А вино хорошее. Мне для желудка полезно. Что касается убийства сотрудника моей фирмы, то это, конечно, грустно, но у нас в «Фаворите» несколько сотен сотрудников. Всех не упомнишь. Будут расследовать. Конечно, наши менты опять «глухаря» навесят и будут квакать: дескать, нет улик.
— То есть вы ничего не скажете.
— Нет. А Виталька давно взрослый — пусть что хочет, то и делает, кого хочет, того и нанимает. Только пусть сам за это «бабло» отваливает, у меня не просит. А такие частники, как вы, небось не хило запросили-то.
— Я понял вашу точку зрения, Михаил Сергеевич, — проговорил босс. — Это ваше личное дело, и вы можете не разделять горе брата и считать его надуманным. Но вы могли бы ответить на несколько наших вопросов?
Тот пожал плечами:
— Да валяйте. Только особо много вы от меня не услышите. Потому что я ничего особо и не знаю. А эту Инну видел несколько раз в жизни, и если говорить сразу, то мне, жива ли она, померла ли, — по барабану. Да, чикнули девчонку. Жалко. Да мало ли сейчас народа гибнет? Вон в «Норд-Осте» и моложе погибли… на Дубровке. А у нас пару недель назад машину с девчонками с Котельнической взорвали. Жалко, но — жизнь такая. — Философ-браток налил себе еще вина и махнул рукой. — Ну валяйте, сыпьте, чего там у вас.
— Я полагаю, что вы знали Инну Малич до ее знакомства с Виталием и лучше, чем Виталий, — сказал босс. — Я ошибаюсь?
— Ну конечно, ошибаетесь, приятель. Откуда мне ее знать? Не знал и знать особо не хотел. А брата познакомил… у него с телками всегда проблемы были, в общем. — Он бросил на меня насмешливый взгляд, потом опять переключился на Родиона и договорил: — Так что я ее не знал. И, если вы гнете дальше, никакого отношения к ее смерти и смерти еще каких-то девчонок не имел. Я говорю достаточно доступно?
— Да.
— А Виталька — он слепой. Я, конечно, попытаюсь его отговорить, чтобы он переводил на вас «бабки», но это, наверное, бесполезно: уж если парень уперся, то это все — диагноз. А к этой Инне он, видать, крепко присох.
— Хорошо. Мы поняли. А теперь, господин Храмов, я обращусь к вам не как к брату Виталия, а как к директору «Фаворита»…